Тема моего выступления обозначена как «Исследования современного миропорядка». Это очень широкая формулировка - как сочинение на свободную тему, поэтому я ограничусь несколькими вопросами.
I

Первый вопрос: соответствует ли современная дисциплинарная сетка общественных наук о мире, в центре которой «триада» «экономика - социология - политология» - современному миру?

Каждая дисциплина существует в том случае, если у нее есть некий базовый объект, который не изучается другими дисциплинами. Для экономики - это рынок, для социологии - это главным образом гражданское общество, для политологии - это политика и государство.

Нынешний мир демонстрирует торжество рынка, и с этой точки зрения с экономической наукой вроде бы все в порядке, хотя она едва ли способна предсказать обрушение мировой рыночной системы, но это отдельная тема. Хуже обстоит дело с базовыми объектами социологии (гражданское общество) и политологии (политика и государство).

На Западе уже несколько десятилетий пишут об ослаблении, проржавении, растаивании государства. В современном мире оно перестало быть единственным агентом. Помимо него существуют мощные силы надгосударственного (глобального) уровня, сокращающие его жизненное пространство и отбирающие у него его традиционные функции. Эти силы - глобальный финансовый рынок, не контролируемый государством, структуры типа Евросоюза, транснациональные корпорации, региональные объединения («регионэкономики»), структуры мировой криминальной экономики и т. д.

Что касается политики, то эта сфера тоже «усыхает» в качестве публичной сферы (недаром появляются исследования с названиями типа «смерть публичного человека», «конец homo politicus» и т. д. Политические партии превращаются в административные машины. Анализ всех этих изменений, которые уже миновали точку возврата и являются не отклонением, а новой формирующейся нормой, требует принципиально новой науки (дисциплины) о власти. В этой науке политология станет лишь частным «случаем» для изучения политической формы организации власти, характерной для относительно короткого периода истории капитализма.

Невесело обстоят дела у «гражданского общества» - как реальности и как базовой единицы исследования. Его зона сужается, оно все больше превращается в функцию административных систем на самом Западе; вне Запада, как известно, гражданского общества либо традиционно не было - эту нишу занимали общинные и клановые структуры различного масштаба, от микро- до мега-уровня, либо оно было слабым и сегодня, в эпоху глобализации, еще более слабеет. Аналогичным образом социология как дисциплина о Gesellschaft должна стать частным случаем новой науки о социальных системах, в которой Gesellschaft займет скромное место среди многочисленных стадиальных форм Gemeinwesen: докапиталистических, антикапиталистических и послекапиталистических. Надо перестать смотреть на мир в целом сквозь призму дисциплин, отражающих реальность одной-единственной социальной системы, причем взятой в ее зрелом состоянии, грубо говоря - между 1840-ми и 1970-ми годами. Реальности этой эпохи в развитии капитали зма тримодальная (экономика, социология, политология) сетка дисциплин отражала довольно неплохо, хотя было три прокола. Три феномена, возникшие в первой половине ХХ века, она не смогла ни предсказать, ни объяснить. Речь идет о трех Колоссах Паники ХХ века: о коммунизме (интернационал-социализме), фашизме (национал-социализме) и национально-освободительном движении (национал-либерационизме).

К 1945 году капиталистическая система стабилизировалась, у нее появился гегемон - США, она вступила в период процветания и роста («повышательная волна» - 1945–1968/73 гг. - кондратьевского цикла). Неприятные и плохо объяснимые социальные проблемы социальной реальности были вытеснены в сферу психологии, иррационального и т. д. В течение четверти века тримодальная структура наслаждалась тем состоянием, которое Томас Кун назвал «нормальной наукой» и для которого нет тайн - только загадки.

Но прошла еще четверть века, и конвенциональная наука с ее теориями, методами и понятийным аппаратом оказалась в весьма плачевном состоянии. Три события, если не обрушили, то подорвали тримодальную конструкцию: мировые студенческие волнения 1968 года, приход в 1979 году к власти фундаменталистов в Великобритании и Иране (соответственно рыночных и исламских) и крушение советского коммунизма (антисистемного капитализма). Ко всем этим событиям сложившаяся между 1850-ми и 1950-ми годами социальная наука оказалась не готова. Результат - детеоретизация (а порой - деинтеллектуализация) мирового обществоведения с 1990-х годов, подстегиваемое постмодернизмом акцентирование эмпирических исследований case studies, широкое распространение схем вроде фукуямовского «конца истории» или хантингтоновского «столкновения цивилизаций», призванных отвлечь внимание от реальных проблем и противоречий современного мира.
II

Главным из трех указанных событий были конечно же крушение советского коммунизма и распад СССР. Одна из задач новой науки об обществе - и это наш второй вопрос - понять и советский феномен, и причины его упадка. Без объяснения этого ключевого момента мы не поймем современный миропорядок и не сможем прогнозировать его развитие.

Сложность анализа гибели советского коммунизма заключается в том, что это было крайне сложное, многомерное, каскадное событие, в котором преломились и органически соединились одновременно три различных системных уровня.

С точки зрения русской истории это было крушение одной третей структуры ее власти (или второй системы). С мировой точки зрения то был крах системного антикапитализма, мировой антикапиталистической системы, Большого Левого Проекта Модерна, стартовавшего с якобинской диктатурой. С точки зрения эпохи глобализации (а следовательно, и такой дисциплины, как глобалистика) крушение СССР было первой катастрофой возникающего глобального мира, а в чем-то и условием дальнейшего развития этого процесса в его нынешнем виде.

СССР стал первой жертвой глобализации, «глобального финансового Франкенштейна», как назвал его М. Уокер. Во второй половине 1980-х годов две страны - США и СССР - зависли над пропастью, попав в тяжелейший социально-экономический структурный кризис. Мы были слишком заняты нашей перестройкой, критиковали свои проблемы и упустили из виду проблемы главного противника. А они были не менее серьезными, чем наши.

В 1986 году произошел обвал на Нью-Йоркской бирже, в сентябре 1987 года английский «Economist» известил мир: если в 1981 году мир должен был США 141 млрд долл., то в 1986 году уже США должны были миру почти вдвое больше - 246 млрд долл. и стали крупнейшим в мире должником. То была цена рейганомики и в еще большей степени - при всей неолиберальной риторике - «военного кейнсианства» Штатов (как верно в самом начале 1980-х годов заметил В. В. Крылов, капитализм уже не сможет одновременно «гнать вооружение» и умиротворять своих трудящихся), призванного подорвать, «сварить» СССР в гонке вооружений или обеспечить такое военное превосходство, которое позволит решить «русский вопрос» военным путем и окончательно.

Америка пошла ва-банк - ее могло спасти только максимальное ослабление/разрушение СССР тем или иным способом, извне (война) или изнутри, explosion or (and) implosion. Но это должно было произойти очень быстро. Счет (для США) шел на месяцы. Во второй половине 1987 года крупнейшие американские банки впервые с начала 1930-х годов объявили о квартальных убытках. 19 октября 1987 года рухнул Уоллстрит, дав старт новому мировому экономическому кризису; индекс Доу-Джонса упал на 508 пунктов (то есть на 23,4%) - самое крупное в истории падение за один день. Через несколько недель после этого « Wall Street Journal» сообщил, что рынок США был на грани крушения. Краха удалось избежать только потому, что Алан Гринспен, новый глава Федерального банка, реализовал рекомендации секретного исследования о том, как избежать катастрофы, проведенного им еще во время своего назначения. Однако Гринспен был способен только отсрочить катастрофу, но не отвести ее вообще. Отвести ее могло только чудо.

И оно явилось под именем «Горбачев». 8 декабря 1987 года начались беспрецедентные советские уступки Америке в области оборонной и внешней политики. 2–3 декабря 1989 года на «мальтийской встрече» Горбачев, по сути, сдал Восточную Европу (а вместе с ней - статус СССР как сверхдержавы), а в 1990 году - Германию. СССР капитулировал в холодной войне, США были спасены. А ведь Горбачеву не надо было даже предпринимать активных действий против США, надо было, проявив выдержку, ждать, не делая шагов навстречу, и лишь наблюдать, как ломается американский хребет под грузом «военного кейнсианства» Рейгана. Однако Горбачев и советское руководство в целом оказались неадекватны новой эпохе, феномену глобализации, который возник как в значительной степени побочный продукт холодной войны.

У нас привыкли объяснять возникновение глобализации научно-технической революцией (НТР), которая технически создала условия для освобождения капитала от любых материальных и локальных ограничений, то есть превратила его из феномена мирового уровня в глобальный. Глобализация - это такой процесс производства и обмена, в котором благодаря господству информационных (то есть «нематериальных») факторов над вещественными («материальными») капитал, превращающийся в электронный сигнал, оказывается свободен практически от всех ограничений локального и государственного уровня - пространственных, материальных, социальных. Это победа времени над пространством. И естественно, тех, кто контролирует время и капитал, над теми, кто контролирует пространство и государственную власть.

Сама НТР была результатом острой борьбы, с одной стороны, между СССР и США, с другой - между США и другими центрами капсистемы - Японией и Западной Европой (прежде всего ФРГ), которые в 1970-е - 1980-е годы уже не просто наступали США на пятки, но по многим показателям вырвались вперед. Но почему же разгромленные в 1945 году Япония и Германия спустя всего лишь 30 лет смогли сделать такой рывок? Ответ прост - холодная война. Во-первых, чтобы противостоять СССР в Европе и СССР и КНР - в Азии, американцы интенсивно вкладывали средства в свои протектораты - ФРГ и Японию, способствуя их экономическому подъему, а следовательно - конкурентной силе, которую они набрали в начале 1970-х годов (что и было зафиксировано фактом создания в 1973 году «Трехсторонней комиссии»: США - Япония - Западная Европа). Во-вторых, во второй половине 1950-х годов СССР начал активно продавать нефть на мировом рынке по относительно низким ценам. Цель - дестабилизировать «реакционные арабские режимы», завис ящие от экспорта нефти. Два режима действительно удалось дестабилизировать (Ирак, 1958 г.; Ливия, 1969 г.) и к власти там пришли антиимпериалистические силы. В то же время произошло удешевление нефти, в результате чего Япония и ФРГ всего лишь за 10–15 лет резко (почти в 10 раз) увеличили долю нефти в используемых энергоносителях. Таким образом, холодная война, действия СССР и США прямо и косвенно привели к подъему Японии и ФРГ, что стимулировало внутрикапиаталистическую конкуренцию (отсюда: НТР - глобализация - кризисы США и СССР) и укрепило капиталистическую систему в целом, подперев экономически слабеющего гегемона США экономиками Японии и ФРГ, что во многом обусловило результат холодной войны. Во многом, но не во всем, и возможно, даже не в главном.

Поскольку холодная война была главным образом войной психо-исторической, то главным театром военных действий стала сфера исторической психологии - сознания и подсознания модальных групп, то есть групп, выступающих системообразующими элементами. Это прежде всего властные группы и интеллектуалы. Запад одержал победу, по сути, точечным ударом долгосрочного действия. Суть этого удара заключалась в том, что западная верхушка и ее интеллектуалы сумели навязать небольшой, но очень активной группе советских интеллектуалов, обслуживающих верхушку («советникам вождей»), а через них и самой этой верхушке, свое видение мира, свои способы постановки вопросов и проблем. Что не менее важно, Запад смог проделать это не только с «советниками вождей», но и с тем сегментом советского общества, с той средой, которая поставляла «советников», или, как называл их Эрнст Неизвестный, «зелененьких». По сути, это была геокультурная или, если угодно, социосистемная перевербовка.

Если внимательно почитать мемуары тех, кто писал речи и готовил доклады Брежневу, Андропову, Черненко и тем более Горбачеву, то они откровенно и с гордостью пишут о том, что с середины 1960-х годов, разочаровавшись в марксизме, начали постепенно внедрять у нас социологию, политологию, рыночные экономические теории. Суть, однако, в том, что любая дисциплина, любая наука сконструирована так, что служит определенным интересам. Если вы принимаете язык оппонента, противника, его понятийный аппарат и способ постановки проблем, то вы уже на полпути к поражению и окончательное поражение - это лишь вопрос времени. Перефразируя Ницше, который говорил, что если ты долго вглядываешься в бездну, то бездна начинает вглядываться в тебя, можно сказать: если ты смотришь на мир чужими глазами, то есть сквозь призму чужих структур, интересов и целей, то рано или поздно, сознательно или подсознательно ты начнешь работать на эти интересы как на свои, служить им. Нейтрального знания не бывает. Когда-то Тацит сказал: в сра жении проигрывает тот, кто первым опускает глаза. Интеллектуальная обслуга советской верхушки опустила глаза в противостоянии Западу в середине 1960-х годов, двадцать лет спустя то же сделала сама верхушка, а еще через пять лет рухнул СССР: разруха в головах, чем бы и кем бы она ни была вызвана, приводит к разрухе экономической и социальной. Победы и поражения возникают в мозгу.
III

Сдача интеллектуальных позиций всегда сопровождается кризисом понимания (интересно размышляет на эту тему И. М. Ильинский в работе «ХХ век - кризис понимания», 2002). Наша нынешняя ситуация - это конечно же кризис понимания. Мы не понимаем нескольких очень важных вещей - и это третий вопрос, на котором я хочу остановиться.

Во-первых, мы не понимаем или плохо понимаем собственную историю, собственное развитие, особенно советскую фазу - наиболее динамичную и интересную: коммунизм был русским социальным Модерном. Это понимание тем более необходимо, что, с одной стороны, мы должны понять причины геоисторического поражения советского коммунизма и СССР; с другой - мы до сих пор живем в процессе разложения советского общества и утилизации его достижений, поэтому понять послесоветское общество без понимания советского невозможно.

Знаем ли (в смысле - понимаем ли) мы свою страну, есть ли у нас адекватный язык, понятийный аппарат для ее анализа? Сомневаюсь. В конце ХХ в. Ю. В. Андропов говорил, что мы не знаем страны, в которой живем. В начале ХХ века поэт Максимилиан Волошин писал:

Но жизнь и русская судьба Смешали клички, стерли грани: Наш «пролетарий» - голытьба, А наши «буржуа» - мещане. Мы все же грезим русский сон Под чуждыми нам именами.

В начале XIX века Пушкин говорил о том, что Россия нуждается в особой формуле, то есть, выражаясь современным языком, русская история нуждается в особой, адекватной своей природе теории, а не в навязываемых ей либералами и вульгарными марксистами «прокрустовых ложах». Сегодня ситуация с самопониманием еще хуже, чем раньше, потому что в нашу науку, образование, СМИ хлынул поток западного утильсырья; в науке появился мощный компрадорский сегмент.

Во-вторых, мы плохо понимаем, как работает современный мир. Без такого понимания нечего думать не только о победах, но и о «ничейном» выживании. Надо как можно быстрее становиться в интеллектуальном плане людьми XXI века. Большевики и нацисты победили прежде всего потому, что в своих странах первыми стали людьми ХХ века, выработав то, что К. Поланьи назвал «зловещим интеллектуальным превосходством» над противником. А. А. Зиновьев называл это просто «переумнить Запад».

В-третьих, мы плохо понимаем принцип, код функционирования Руси/России/СССР /РФ в мире, не соотносим логику русской и нерусских историй, русской и мировой. Наша страна в различных ее вариантах всегда была элементом более крупных систем - евразийской, а затем - мировой, функционировала в качестве их элемента. Без понимания этих систем, без сравнения России с другими элементами ее «формулу» трудно понять.

А ведь есть поразительные вещи. Ограничусь тремя. Первый пример. В истории кап-системы было три гегемона: Голландия, Великобритания и США. В русской истории пикам гегемонии этих стран соответствуют Московское самодержавие, Петербургское самодержавие и советский коммунизм. Случайное совпадение структур? Конечно же нет, но адекватное понимание требует нашей версии мир-системного анализа.

Второй пример. В мировых войнах за гегемонию в капсистеме борьба разворачивалась между морскими (Великобритания, США) и континентальными (Франция, Германия) державами. Россия на «корону» гегемона капсистемы никогда не претендовала, но именно русское пространство становилось главным театром военных действий, на котором решалась судьба Наполеона, Вильгельма и Гитлера. Более того, во всех этих войнах русские сражались на стороне своего главного геоисторического соперника - англосаксов. Почему?

Третий пример. Коммунистические идеи существовали со времен киников. Однако коммунизм как историческая система возник в России в качестве антикапитализма. Выражаясь марксистским языком, не было коммунизма - антирабовладения или антифеодализма. Только антикапитализм, то есть капитализм со знаком «минус». Выходит, капитализм - странная, просто уникальная система: в отличие от всех других систем он может существовать и со знаком «плюс», и со знаком «минус», причем «минусовую» зону заполнила Россия, решившая таким образом в начале ХХ века свои насущные проблемы - очищение власти от собственности. Таким образом, и здесь мы видим включенность России в мировой процесс (еще один пример - СССР и глобализация), которая должна получить теоретическое объяснение.
IV

В своем выступлении я остановился на нескольких вопросах развития современного миропорядка, изучению которого уделяют значительное внимание в МосГУ. Я контактирую с МосГУ в течение почти пяти лет в качестве сначала участника заседаний, а затем члена Русского интеллектуального клуба. Пригласил меня сюда Александр Александрович Зиновьев, который тогда бы президентом клуба. Меня радует, что в МосГУ занимаются теми проблемами, о важности изучения которых я говорил. Мне особенно приятно, что по этим проблемам много и плодотворно пишет ректор МосГУ, наш сегодняшний юбиляр Игорь Михайлович Ильинский. В сфере его интересов - методология социального знания и проблемы образования, глобалистика и международные отношения, феномен терроризма и многое другое. Например, две книги, которые лежат у нас на столах. Они изданы в 2006 году. Это - «Главный противник» и «Между Будущим и Прошлым».

«Главный противник» - интереснейший сборник документов американской внешней политики и стратегии 1945–1950 гг., то есть начальной фазы холодной войны. Этой великолепной подборке документов предпослана серьезная и очень четкая и недвусмысленная по своей гражданской и патриотической позиции вступительная статья.

«Между Будущим и Прошлым» - сборник социально-философских статей необычайно широкой тематики. В частности, целая глава посвящена проблемам глобалистики.

В свое время великого русского шахматиста Алехина спросили: шахматы - это спорт или искусство? Единственный ушедший непобежденным чемпион мира дал очень простой и в то же время очень русский ответ: шахматы - это борьба. Сегодня одной из главных сфер мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы становится образование. Битву за XXI век выиграет тот, кто выиграет битву за новую науку, новое образование, кто создаст «фабрики мысли», адекватные новой эпохе. Кстати, эта тематика получила отражение в работе И. М. Ильинского «Образовательная революция» (2002). В МосГУ в его нынешнем состоянии уже сейчас видны многие черты «фабрики мысли», причем авторской. Это в большой степени обусловлено тем, что МосГУ возглавляет и теоретик, и практик научной мысли, который собрал коллектив единомышленников.

Уважаемый Игорь Михайлович! Хочу пожелать Вам здоровья, новых творческих успехов, а руководимому Вами МосГУ - новых высот.

Современный мировой порядок берет свое начало с 1991 г., когда закончился Ялтинско-Потсдамский период мировой истории, или период биполярности. В том, что мир перестал представлять собой блоковое противостояние НАТО и ОВД, капиталистического и социалистического миров – очевидно. Однако в каком направлении развивается мировая политика, какие ее черты становятся определяющими и в чем состоят перспективы далеко не очевидно. Отсюда – многообразие концепций современного мирового порядка. В настоящей работе предлагается их типологизация по следующим основаниям - в зависимости от акторов (государственные, негосударственные) и механизмов властных отношений (политические, экономические) в формирующемся миропорядке. Сочетание этих оснований позволяет выделить политические, политико-социологические и политико-экономические концепции.

Политические концепции современного мирового порядка. Основная особенность данного типа концепций состоит в их государтвенно-центричном характере. Они акцентируют влияние на характере полярности мира – количестве полюсов в современном мире, образуемых наиболее влиятельными государствами. Исходя из этого основания, можно выделить концепции многополярности и однополярности.

Многополярность. Официальная позиция российского руководства состоит в том, что современный мир многополярен. Эта точка зрения сформировалась в противовес претензиям Соединенных Штатов на мировое лидерство, основанном на их, как они считают, победе в холодной войне и слабости России в 1990-е гг. Однако в 2000-е гг. позиция России усиливается, а политика становится независимой от Запада. Также резко ускоряется экономическое развитие таких стран, как Китай, Индия, Бразилия. Для обозначения этих четырех стран в литературе появилась специальная аббревиатура БРИК (по первым буквам их названия).

Министр иностранных дел РФ С.В.Лавров выдвигает следующие теоретические аргументы в пользу официальную позицию России. «Мир уже не тот, что был несколько лет назад. Стало ясно главное: однополярный мир не состоялся, да и не мог состояться в силу того, что в условиях глобализации ни у кого не хватит военно-политических, финансово-экономических и иных ресурсов для имперского строительства». Объективной основой широкого международного сотрудничества является противодействие вызовам и угрозам современности, с которыми можно справиться только коллективными усилиями 151 .

Вместе с тем, отмечает С.Лавров, мифология «однополярного мира» долгое время определяла направление умов и поведения значительной части государств. В этот мир поверили, сделали на него политическую ставку. Поэтому понимание реального положения дел дается непросто. Существует представление, что альтернатива «однополярному миру» - это «хаотизация» международных отношений вследствие некоего «вакуума» управляемости и безопасности. Между тем, как можно было убедиться не раз, именно односторонние, и тем более силовые, действия привели к нарастанию конфликтности в мировой политике, наслаиванию новых проблем на старые. Собственно, это и составляет механизм расширения конфликтного пространства в мировой политике.

По мнению С.Лаврова, совершенно неоправданно ставить знак равенства между многополярностью и заряженностью на конфронтацию. Конечно, появляются новые «центры силы». Они соперничают друг с другом, в том числе и за доступ к природным ресурсам. Так было всегда, и ничего фатального в этом нет. Однако одновременно – и это очень важно - в современном мире складывается неформальное коллективное лидерство ведущих государств и государственных объединений мира в дополнение к международным институтам, прежде всего к ООН, позволяющее приблизиться к решению проблем управляемости мира. Основными участниками коллективного лидерского центра мира, по мнению С.Лаврова, являются Россия, Евросоюз и США. При этом исключается чья бы то ни было единоличная претензия на истину.

Как утверждает С.Лавров, парадигма современной мировой политики определяется конкуренцией в самом широком прочтении этого понятия, не равнозначном конфронтации. Ее предметом, помимо прочего, становятся ценностные ориентиры и модели развития. Новизна ситуации заключается в том, что Запад теряет монополию на процессы глобализации. Видимо, отсюда и попытки представить происходящее как угрозу Западу, его ценностям и образу жизни.

Конкретизацией точки зрения С.Лаврова по поводу глобальной конкуренции можно считать следующее высказывание А.Арбатова: «США безнадежно увязли в войне в Ираке. Евросоюз погрузился в решение проблем внутри ЕС. Россия, Китай, Индия и многие другие страны демонстрируют растущую самостоятельность на международной арене, а некоторые – такие, как Иран, Венесуэла, КНДР, Кубы, бросают США открытый вызов, а подчас прямо их провоцируют, пользуясь провалом Вашингтона в Ираке. Начинается совершенно новый этап мировой политики и новая глобальная игра» 152 .

Вместе с тем ряд ведущих российских ученых-международников придерживаются более пессимистической позиции в отношении уровня конфликтности современного мира, чем прогнозирует С.Лавров, склоняясь к тому, что многополярность - это явление, по определению сопряженное с большим зарядом противостояния.

Так, например, С.Рогов, провозгласивший «крах однополярного мира» в связи с поражением США в Ираке, предсказывает следующие последствия этого: дестабилизация ситуации на Ближнем Востоке и в Афганистане, возрастание роли и влияния Ирана, продолжение Китаем модернизации своих вооруженных сил, а Северной Кореей – своей ракетно-ядерной программы. На его взгляд, китайско-индийское экономическое и военное соперничество приобретет все более широкий масштаб, а вероятность возобновления противостояния между США и Россией существенно возрастет 153 .

Попытку теоретически обосновать новую фазу противоборства в мировой политике предпринимает С.А. Караганов , статья которого в журнале «Россия в глобальной политике» так и называется – «Новая эпоха противостояния» 154 . Под новой эпохой противостояния (НЭП) автор статьи понимает разворачивающуюся борьбу между двумя моделями развития – либерально-демократическим капитализмом традиционного Запада и «авторитарным капитализмом», флагманами которого всегда выступали азиатские «тигры» и «драконы» (Южная Корея, Тайвань, Малайзия, Таиланд и некоторые другие). Быстрый прогресс этих стран предпочитали считать исключением, а не правилом. Но ударный рост КНР вопреки звучащим почти два десятилетия предсказаниям коллапса, не позволяет больше заниматься эскапизмом 155 .

Вполне возможно, допускает С.Караганов, что «авторитарный капитализм» - это лишь ступень на пути к более либеральной модели, поскольку многие страны Западной Европы в прошлом имели черты, свойственные ныне государствам так называемого «авторитарного капитализма».

Но как бы то ни было, на сегодняшний день либерально-демократические триумфаторы ощутили, что начинают терпеть поражение. «Миссия» на Ближнем Востоке ослабила мировые позиции не только Соединенных Штатов, но и демократии в целом. Не столь заметным, но существенным ударом явилось поражение де-факто большинства «цветных революций», импортированных в страны бывшего СССР. Демократические выборы в Палестине повергли страну в гражданскую войну. Запылал вполне демократический Ливан. А расположенная рядом авторитарная Сирия довольно успешно развивается.

Победа в соревновании моделей означает перераспределение человеческих и всех иных ресурсов в пользу государств, олицетворяющих более эффективную модель. С конца 1980-х гг. до начала нового века ресурсы в массовом порядке перетекали в США и Западную Европу. Либерально-демократические, но экономически слабые или малые государства вынуждены автоматически ориентироваться на Запад, следовать подчиненным внешнеполитическим курсом. Теперь процесс может пойти вспять. Если другая модель докажет свою успешность, у части государств появится возможность переориентации или, по крайней мере, расширится поле их маневра.

В этом контексте восстанавливается, хотя и очень медленно, привлекательность России для среднеразвитых обществ и стран. Москва показала постсоветским и развивающимся странам, что успеха можно добиться, не только двигаясь путем зависимой либерально-демократической модели Центральной и Восточной Европы. Суверенной, растущей, лучше управляемой России хотят подражать те в соседних странах, кто устал от нищеты, хаоса, неопределенности. Да и авторитарным правителям многих государств комфортнее жить рядом с твердой, но последовательной и не посягающей на их суверенитет Россией.

История выталкивает нашу страну в центр новой конкуренции между двумя моделями капитализма, считает С.Караганов, - либерально-демократической и авторитарной. Россия – ключевое государство с точки зрения соревнования политических, социально-экономических моделей. От нее же зависит, в чью сторону качнется мировой военно-политический баланс.

С.Караганов формулирует некоторые базовые характеристики НЭП:

новая эпоха конкуренции всех против всех,

ремилитаризация международных отношений и даже гонка вооружений,

рост протекционизма, торговых и инвестиционных противоречий, который был, как правило, одним из предвестников военных столкновений,

снижение интенсивности и качества международного сотрудничества по противодействию глобальным вызовам – распространению оружия массового уничтожения, деградации окружающей среды, росту исламского экстремизма.

С.Караганов прогнозирует временные рамки НЭП. Через пять-семь лет Европа, скорее всего, начнет выходить из нынешнего системного кризиса, ускорится и ее экономическое развитие. Америка, покинув Ирак и избавившись от «иракского синдрома», вернется к более рациональной многосторонней политике. Россия придет в себя от теперешней эйфории и станет проводить не менее активную, но более осторожную политику. Появятся политические и экономические предпосылки для преодоления нынешней иррациональной конфронтации по энергетике и создания энергетического союза в Европе. Отчасти возможно и преодоление соревнования между двумя моделями капитализма. Ведь они не так несовместимы, как «реальный социализм» и капитализм. Глобальные вызовы, ответы на которые мешала найти острая конкуренция НЭП, будут еще более настоятельно требовать тесного сотрудничества. Его новый тур имеет шанс быть более устойчивым, чем в 1990-е гг. Тогда взаимодействие осуществлялось под диктовку победителей в холодной войне, из-за чего начинание было обречено на провал.

Однако С.Караганов предупреждает: эра более тесного сотрудничества наступит только в том случае, если человечество, в том числе Россия, не допустит системной ошибки – структуризации и милитаризации нового соревнования, а также если не случится нового военного столкновения. Наиболее вероятно оно на «расширенном» Ближнем Востоке. Обострение конкуренции до системного противостояния может привести к сползанию в сторону череды крупных войн и даже мировой войне.

В продолжение темы многополярности современного мира следует обратиться к остро полемической мысли А.А.Коновалова о том, насколько безопасно будет чувствовать себя Россия в многополярном мире, если он действительно сформируется 156 . Ученый напоминает, что большинство потенциальных полюсов многополярного мира расположены на границах, либо в непосредственной близости от России (Евросоюз, Китай –Г.Д. ). Почти каждый из этих полюсов существенно опережает Россию по экономическим показателям и осознанию своей идентичности. Всякий геополитический полюс обладает «полем экономической и политической гравитации». Таким образом, Россия с ее экономическими проблемами и еще не сформировавшейся идентичностью впервые в новой и новейшей истории рискует очутиться в окружении полюсов, «гравитационное поле» которых способно превысить прочность связей, скрепляющих ее в одно государство. Тогда Россия может оказаться просто разорванной более динамичными и активными полюсами, распложенными по ее периметру (речь идет о Дальнем Востоке и Калининградской области –Г.Д. ). Так что концепция многополярности, считает А.А.Коновалов, совсем не так безобидна и даже не безопасна для России в ее нынешнем положении.

Заметим, что, говоря о «слабых местах» России, А.А.Коновалов упоминает также «слабую государственность». Однако известно, что при президентстве В.В.Путина государственная власть существенно укрепилась. В то же время это само по себе не избавило Россию от тех рисков, о которых говорит ученый. Значительно существеннее для их преодоления базовые показатели – место страны в мировом разделении труда и формирование национальной идентичности.

Однополярность. Осторожная критика концепции многополярности ведется по методологическим основаниям 157 . Акцент в ней делается на вопросе о критериях. Под многополярностью понимается структура мира, для которой характерно наличие нескольких полюсов-центров,сопоставимых между собой по соответствующим потенциалам. Именно так обстояло дело в период «европейского концерта»XIXвека. Ситуация, для которой характерен «уход в отрыв» по показателю совокупной мощи всего одной страны, должна указывать на возникновение той или иной формы однополярности.

На базе такой логики были предложены концепции «плюралистической однополярности» (А.Богатуров) и российский вариант идеи «глобального демократического мира», или «глобального PaxDemocratica» (В.Кулагин), каждая из которых представляла собой соответственно реалистическую и либеральную версии сходного по существу видения ситуации.

Согласно идее «плюралистической однополярности», мир после холодной войны не превратился в чисто американский мир, PaxAmericana, потому что роль единственного полюса в нем заняли не одни США, а США в плотном окружении своих ближайших союзников в лице «группы семи». Члены этой группы, хотя и не обладали возможностями, сравнимыми с американскими, все же имели возможность умерять амбиции США, немного менять их направление и влиять на поведение этой державы в мире.

Концепция «PaxDemocratica» тоже исходила из идеи не единичного, а «группового полюса» и тоже включала в его состав страны «группы семи». Но в ней акцент делался на принадлежность стран полюса не к группе наиболее развитых и влиятельных государств планеты, а к кругу демократических государств. Подразумевалось, что «группа семи», состоящая из демократических стран, объективно действует «по мандату» всех демократий в интересах демократического мира как целого 158 .

Остановимся подробнее на концепции «плюралистической однополярности», широко используемой в политическом анализе и представляющейся наиболее адекватной существующему мировому порядку 159 . Выделим следующие аспекты концепции – структура группового лидерства, правила поведения ведущих государств в современном мире, механизмы регулирования мирового порядка.

С 2001 года структура группового лидерства начала меняться. Началась внутренняя сегрегация американских партнеров: отношения Великобритании и Японии с США оказались более тесными, а политическое сотрудничество между США, Германией и Францией стало несколько более ограниченным. Одновременно иерархия, основанная на отношениях «группового полюса» и остального мира, становится менее жесткой. Это происходит за счет ограничения эффективности политики США «зонами отторжения» - секторами пассивного сопротивления лидерским импульсам со стороны малых и средних стран. Это вероятнее всего в Азии, страны которой не только наращивают способность «мягко бойкотировать» политику больших держав, но и учатся влиять на эту политику «изнутри» самих больших стран за счет миграции азиатского населения в державы-лидеры и использования мигрантами разнообразных форм давления на принимающие страны. Также «зона неприятия» возникла в лице части исламского мира.

Отдельно стоит сказать об отношениях Китая и России с мировым центром. Россия после распада СССР с большим трудом сумела приобщиться к наиболее влиятельным странам посредством сближения с Западом. Но она выступает в роли партнера США очень избирательно : по некоторым вопросам Россия поддерживает Вашингтон (например, борьба с терроризмом), по большинству же – дистанцируется от него (американская НПРО, расширение НАТО, война в Ираке 2003 г., ДОВСЕ, глобальная энергетическая безопасность и т.д.). Китай, не входя в группу лидеров, оказывает влияние на современный мировой порядок благодаря наличию быстро растущего экономического потенциала, статуса мощной военной державы, а также колоссального ресурса народонаселения. Вместе с тем спектр политического сотрудничества Китая с «группой семи» ограничен. В рамках современного миропорядка Китай представляет собой «играющую по правилам» оппозицию.

Среди новых элементов правил поведения ведущих держав – прежде всего США - в современном мире следует назвать принцип гуманитарных интервенций, нелегитимность авторитарных режимов, интервенции возмездия, превентивное вмешательство.

Строго говоря, гуманитарные интервенции существовали в международных отношениях еще в период холодной войны (ввод вьетнамских войск в Камбоджу в 1978 г. для свержения правительства Пол Пота; вмешательство Индии в 1971 г. в ситуацию в Восточной Пакистане, где в результате сочетания гражданской войны с природной катастрофой возникла угроза катастрофы гуманитарной; акция Танзании против Уганды, которая привела к свержению репрессивного режима Иди Амина). Но все эти ситуации были исключениями в международной практике. Они не получали формального одобрения международного сообщества, а в ряде случаев даже порицались за вмешательство во внутренние дела других государств.

Новизна ситуации второй половины 1990-х гг. состояла в том, что в ходе конфликтов на территории бывшей Югославии (Босния 1995 г. и сербский край Косова 1999 г.) США и страны НАТО стали упорно добиваться легитимизации практики гуманитарных интервенций. Имелось в виду закрепить своего рода новую универсальную норму международной жизни, поддержав ее решениями ООН. Достигнуть этого до сегодняшнего дня практически не удалось. Силовые операции и в Боснии, и в Косова были осуществлены странами НАТО фактически вне сотрудничества с ООН.

Еще сложнее обстоит дело с легализацией принципа «нелегитимности авторитарных режимов». В разгар боевых действий НАТО против Сербии в Косово в 1999 г. руководители альянса стали добиваться «делегитимизации» правительства Сербии во главе со С.Милошевичем, чтобы добиться изменения внешнеполитического курса этой страны. Просто объявить Милошевича «незаконным» правителем было трудно, поскольку он был демократически избранным президентом. Поэтому был избран другой путь. От лица Международного трибунала по бывшей Югославии (образован в 1993 г.) Милошевичу было предъявлено обвинение в совершении преступлений против человечности в Косово. Прокуратурой трибунала был выдан ордер на его арест. Это был беспрецедентный случай в истории международных отношений: орган международного правосудия выдал ордер на арест действующего главы суверенного государства. Это была попытка утвердить в международных отношениях принцип избирательной легитимности правительств суверенных государств. Естественно, вопрос встал о критериях избирательности. Ответом же неизбежно оказывались политические предпочтения ведущих государств и их, как показывает практика, двойные стандарты.

В конкретном случае с Милошевичем вопрос о легитимности увязывался с правами человека. Однако подобный вопрос может ставиться и по другим основаниям, как это было с Саддамом Хусейном – бывшим лидером Ирака, казненным американскими оккупационными властями за множественные нарушения международного права.

И гуманитарная интервенция, и нелегитимность авторитарных режимов идут вразрез с основополагающим принципом международных отношений, на который они опираются со времен Вестфальского мира – невмешательство во внутренние дела суверенных государств. Этот принцип сегодня оспаривается – прежде всего США и западноевропейскими странами. Но широкий круг других государств отказывается признавать законность его нарушения, ссылаясь на множество международных документов, включая Устав ООН. Россия не признает уместность отказа от принципа государственного суверенитета и невмешательства во внутренние дела. Поэтому можно говорить о тенденции к «преодолению» принципа суверенности государств как об одной из черт мировой политики лишь имея в виду, что она признается легальной только странами Запада, да и то не всегда и не всеми (несогласие Франции и Германии с интервенцией против Ирака в 2003 г.).

В начале 2000-х гг. мотивация интервенций расширилась. Помимо вмешательства по гуманитарным мотивам, США стали практиковать «интервенции возмездия» и «превентивные вмешательства». Предпринимая первые, США заявляли о стремлении «наказать» и одновременно побудить «исправиться» страны, против которых была направлена акция. Начиная вторые, они ссылались на секретные заключения спецслужб, согласно которым страна – будущий объект вторжения занималась деятельностью, способной угрожать безопасности других стран (например, разрабатывая ОМУ). Примером интервенции возмездия была война за свержение режима талибов в Афганистане (2001-2002 гг.), поскольку именно талибов обвиняли в укрывательстве международной террористической сети Усамы бен Ладена. Подобные акции ранее и в последнее время неоднократно совершал Израиль, производя бомбардировки южного Ливана, где базируются террористические группировки, совершающие акции на его территории. Турция также регулярно проводит «интервенции возмездия» в иракском Курдистане. Пример превентивного вмешательства – иракская война 2003 г., поводом для которой послужила информация американских спецслужб о намерении Багдада создать и начать накопление на своей территории химического и бактериологического оружия.

Таким образом, за минувшие полтора десятилетия группа влиятельных стран международного сообщества предприняла попытки дополнить свод правил и принципов, на которых основывается мировой порядок, за счет внедрения в него на правах общепризнанных ряд норм. Ни одно из этих нововведений сегодня не является в полной мере легитимным, но они уже оказали и еще могут оказать практическое влияние на международные отношения.

При характеристике современных механизмов регулирования миропорядка можно констатировать, что за последние полтора десятилетия произошла реорганизация глобальных структур мироуправления таким образом, что наряду с универсальным по охвату и официальным по статусу ооновским механизмом сложился полузакрытый (по избранности допущенных в него членов) и неформальный (по типу принятия решений) механизм «группы восьми». Россия является его фактическим членом, хотя ее реальное положение все же отличается от остальных участников G8: ряд «семерочных» механизмов продолжает существовать в валютно-финансовых и некоторых экономических вопросах, а также – что более существенно - существуют серьезные разногласия между Россией и ее партнерами по «восьмерке» по ключевым вопросам мировой политики.

В настоящее время полуформальная коалиция семи членов «восьмерки» с блоком НАТО (шесть членов G8 являются членами НАТО) по фактическому воздействию на мировую политику стала вровень с ООН. Между этими двумя ветвями мирорегулирования – формальной (ООН) и неформальной (старые члены «восьмерки» и НАТО) – развернулась настоящая конкуренция, в которой вторая обладает рядом преимуществ.

Неформальная ветвь более эффективна в принятии решений. Старые члены «восьмерки» представляют собой однородные в политико-идеологическом и социально-экономическом отношении государства и им проще «притирать» свои интересы, чем разнородным субъектам, составляющим большинство ООН. Другим преимуществом является замкнутость старых членов «вомьмерки» на НАТО. ООН не имеет собственных вооруженных сил, поэтому любое потенциальное решение СБ ООН о силовых санкциях грозит перерасти в громоздкое согласование. Старые члены «восьмерки», напротив, могут мобилизовать свои военные ресурсы быстрее, руководить ими слаженнее и применять в собственных политических интересах. Раскол в НАТО, подобный произошедшему в 2003 г. из-за Ирака, пока еще остается единичным.

Правда, страны НАТО и Япония предпочитают по возможности действовать с санкции ООН, но получение мандата ООН, как показал опыт конца 1990-х – начала 2000-х гг. не является «категорическим императивом», если речь идет об интересах США или группы стран НАТО.

Ситуация усугубляется положением внутри ООН. Затянувшееся обсуждение о ее реформировании не дает позитивных результатов. Острие критики направлено против Совета Безопасности, внутри которого, в соответствие с Уставом ООН, сохраняется преимущественный статус ограниченного круга пяти постоянных членов, обладающих правом вето на рассматриваемые решения. Дискуссия о неадекватности ООН работает на «моральную делигитимизацию» этой организации и основанной на ней системе мирополитического регулирования.

Наряду с двумя ветвями механизма регулирования мирового порядка – универсальной (ООН) и институционально-групповой («восьмерка» + НАТО) в мире стали проступать контуры третьей ветви – индивидуально-групповой, представленной прежде всего США и, при необходимости, узкой коалицией избранных ими под реализацию конкретных целей стран, независимо от институциональной принадлежности последних. Ситуативные коалиции США с Великобританией и Россией во время второй афганской войны (2001-2002 гг.) и американо-британская коалиция против Ирака в 2003 г. – примеры регулирования мирового порядка посредством третьей ветви.

В инструментарии санкций за нарушение порядка в современных международных отношениях по сравнением с периодом холодной войны тоже заметны изменения. Внешне картина на первый взгляд выглядит так, будто регулирование международных отношений при помощи права становится все более важным. Но на самом деле реальность значительно сложнее. В начале XXIвека, наряду с ростом внимания к правовому регулированию мирового порядка, развивается тенденция не к ограничению использования силы, а наоборот, к расширению сферы ее применения именно под предлогом внедрения новых норм и правил мирового порядка.

Своеобразным симбиозом реалистической по своим посылкам и идеалистической по видению перспектив современного миропорядка является совместная работа В.Л.Иноземцева и С.А.Караганова, посвященная анализу противоречий между «центром» и «периферией», Севером и Югом, «миром порядка и миром хаоса, постсовременным и современным (который они называют даже пресовременным – Г.Д. ) миром» 160 . Любопытно, что авторы берут за основу мир-системную теорию неомарксизма, «переворачивая» ее постулаты таким образом, что основным источником угрозы современному миропорядку оказываются не страны «центра», а наоборот – страны «периферии», которые необходимо «цивилизовать». Мы называем эту версию«теорией нового колониализма» 161 .

Авторы исходят из того, что большую часть Третьего мира и значительную часть Второго мира составляют так называемые «падающие» (failing) или «несостоявшиеся» (failed) государства. Эти страны лишь формально считаются суверенными. Они не способны к самостоятельному развитию и представляют собой серьезную угрозу международной стабильности. От них исходит угроза терроризма, распространения оружия массового уничтожения, разрушения локальных экосистем, масштабных эпидемий. Примеры таких стран особенно многочисленны в Африке и Азии, но весьма заметны и на территории бывшего Советского Союза: среднеазиатские (ныне центральноазиатские) республики, жившие на протяжении десятилетий за счет ресурсов, технологий и интеллектуального капитала России, сегодня представляют собой сырьевые экономики с полуфеодальной политической системой. Раскол существующей цивилизации становится одной из определяющих черт нашего времени.

Низкий человеческий потенциал падающих или несостоявшихся государств, авторитаризм их правителей, а также порожденное глобализацией серьезное обесценение ресурсов при одновременном возрастании значения технологий и знаний сводят к нулю шансы самостоятельного развития этих стран. Более того, гуманитарная помощь, оказываемая западными странами, как правило, развращает население и власти падающих или несостоявшихся государств, не способствуя модернизации их экономик и общественных структур, порождая иждивенчество и коррупцию. Похожий эффект вероятен и в случае предоставления этим странам каких-то специальных торговых преференций. Авторы концепции нового колониализма связывают такую ситуацию с тем, что основу экспорта данных стран составляют сырьевые товары, а история не знает примеров успешной структурной перестройки сырьевых экономик в условиях высоких мировых цен на ресурсы.

Отсюда вывод: управление протекающими в этой части мира процессами, установление над ними минимального контроля – залог укрепления столь необходимой для мирового развития политической стабильности. Это позволит модернизировать сами отстающие страны и регионы, снизить глобальную напряженность, заполнить «вакуум безопасности».

Действующие системные инструменты мирового порядка не пригодны для этого. ООН не смогла добиться создания системы коллективной безопасности, сформировать эффективные международные вооруженные силы, способные не только поддерживать, но и навязывать мир, предотвращать конфликты, противодействовать распространению оружия массового уничтожения. В условиях после окончания холодной войны дезориентирован и наиболее мощный международный военно-политический альянс – НАТО. Он продемонстрировал свою неспособность наказать агрессоров, нанесших 11 сентября 2001 года удар по Соединенным Штатам, а два с половиной года спустя – по Европе (Испания). За последнее время альянс включил в себя более десятка новых членов, но так и не переосмыслил основные элементы своей стратегии, defactoраскололся в связи с военной операцией в Ираке и более чем осторожно рассматривает возможное расширение своей зоны ответственности. Наконец, ответ на вызовы, идущие от падающих и несостоявшихся государств, напрямую связан с теми или иными формами краткосрочного (а возможно, и продолжительного) ограничения столь важного фактора в системе международных институтов, как национальный суверенитет. Однако правомерность подобного ограничения в современном мире практически не признается.

«Что же делать?» – задаются вопросом В.Иноземцев и С.Караганов. По сути, они предлагают два варианта ответа, оба выглядящие достаточно идеалистически с позиций сегодняшнего дня. Первый – «отгораживание» «центра» от «периферии». Авторы концепции признают, что эта идея неполиткорректна. Однако отмечают, что элементы такого подхода просматриваются в политике развитых стран, которые, провозглашая необходимость содействовать развитию, на деле сокращают помощь, по сути, уходят от нищающей и деградирующей Африки. Даже Европа, остающаяся крупнейшим источником гуманитарной помощи, все больше концентрируется на собственных проблемах и на ситуации в сопредельных государствах в ущерб своей международной политической активности.

Второй ответ на вызов со стороны проблемных стран видится авторам концепции «нового колониализма» в том, чтобы группа ведущих демократических и наиболее мощных государств навязала неблагополучным государствам элементарный порядок, взяв их под свое коллективное управление. Практическое выполнение этой идеи видится следующим образом. Необходима реформа ООН и коррекция международного права, состоящая в том, чтобы вернуться к исходному варианту Устава ООН, в котором не предусматривалось право наций на самоопределение, а также прописать процедуру исключения или временной приостановки членства в ООН той или иной страны. Странам «центра» следовало бы создать объединенные вооруженные силы, действующие под эгидой ООН, но управляемые представителями великих держав. В результате страны «центра» получат реальную возможность формулировать свои требования (обусловленные не произвольной заинтересованностью, а задачами борьбы с теми или иными опасными глобальными тенденциями) к остальным государствам. Главный инструмент давления на «периферию» - не сила оружия, а условие экономического, технологического и информационного партнерства с «центром», которые могут быть более или менее благоприятными. Впрочем, в исключительных случаях развитые страны могут прибегнуть к силе оружия. Для некоторых падающих и несостоявшихся государств придется восстановить статус подмандатных территорий с внешним управлением.

В качестве резюмирующего вывода В.Иноземцев и С.Караганов пишут: важным следствием трансформации мирового порядка в XXIвеке «станет отказ от «демократизации» международных отношений, от учета мнения падающих и несостоявшихся государств и их поддержки и, наконец, от соглашательской политики, намеренно игнорирующей нарушения общепринятых норм и прав человека в странах «периферии», от курса на распространение оружия массового уничтожения и спонсирование террористической активности. Коалиция развитых стран сможет устанавливать нормы поведения на международной арене, а также правила, ограничивающие степень свободы правительств в отношении собственных граждан».

Трудно представить, чтобы эти идеи воплотились в жизнь в обозримой перспективе, по крайней мере, по трем причинам как политического, так и экономического характера. Во-первых, история не знает «обратного хода» и отказ от права наций на самоопределение и суверенитета как базовых принципов международного права нереален. Во-вторых, упомянутый «центр», состоящий их великих держав, далеко не столь консолидирован, чтобы выполнять столь амбициозные задачи, которые предлагают ему авторы концепции «нового колониализма». В-третьих, «цивилизовать» «периферийные» территории – совершенно невыполнимая задача в экономическом плане. К сожалению всех финансовых и материально-технических ресурсов мира достаточно только для поддержания соответствующего уровня благосостояния двух десятков развитых стран. Если кого-то надо будет «подтягивать», для этого понадобится понизить свои стандарты.

Политико-социологические концепции современного мирового порядка.

Отличительной особенностью данных концепций является акцент на влиянии негосударственных международных акторов в современном мире - международных организаций, транснациональных корпораций, международных движений, террористических и иных преступных группировок, этнических групп, отдельных индивидов и т.д.

Концепция глобального гражданского общества . Это одна из наиболее позитивных версий политико-социологического подхода в том смысле, что ее авторы делают больший акцент на новые формы единства и управляемости мира, нежели на его противоречия. Глобальное гражданское общество - это такое явление, как «переход от системы индивидуальных государств (Вестфальская система) к системе, во многом управляемой наднациональными и транснациональными институтами, регулирующими отношения между государствами» 162 .

По мнению М.Мунтяна, глобальное гражданское общество - недавно появившаяся неправительственная сфера. Под этим словосочетанием понимается сфера идей, ценностей, институтов, организаций, сетей и граждан, расположенная между семьей, государством и рынком, действующая вне национальных обществ, политик и экономик. Ее открытие является одним из наиболее значимых достижений в общественных науках 1990-х годов, но ей пока не уделяется достаточное внимание.

Все акторы глобального гражданского общества, несмотря на различия между ними, имеют одну общую черту. На огромных географических расстояниях они сознательно самоорганизуются и проводят свою трансграничную деятельность вне правительственных структур с минимумом насилия и максимальным уважением принципа цивилизованного распределения ресурсов между различными жизненными стилями.

Глобальное гражданское общество ограничено в пространстве. Существуют регионы, например, большинство стран Африки, некоторые страны Азии, например, Афганистан, Бирма и т.д., где гражданское общество отсутствует или только начинает развиваться.

Концепция глобального гражданского общества предполагает его наличие вне и над национальными, региональными и локальными социумами. Конечно, элементы наднациональной и неправительственной сферы существовали и ранее. Новым же в 1990-е годы стали количество и масштабы деятельности международных и наднациональных институтов и организаций, индивидуальная и групповая устремленность к решению проблем и вопросов вне участия или посредничества государств.

Становление глобального гражданского общества явилось следствием в основном двух причин:

Во-первых, сам характер глобальных проблем (например, охрана окружающей среды) приводит к появлению общественных акторов, требующих международного коллективного управления этими проблемами, а

не только силами национальных правительств;

Во-вторых, растущая необходимость создания международных систем принятия решений, связанных с глобальными проблемами, создает для национальных обществ перспективу потери контроля над внутригосударственным политическим процессом 163 .

Однако встречаются более негативистские подходы к роли неправительственных акторов в современной мировой политике.

Концепция новой биполярности . Ее автор А.А.Коновалов отмечает, что традиционные представления о полярности уже на отражают в полной мере реальных процессов современного мира 164 . «Традиционная» биполярность была представлена противоборством двух сверхдержав – СССР и США – и их сателлитов. В мире после холодной войны один из полюсов - назовем его конструктивным (Г.Д ) – представлен государствами, которые руководствуются в своем поведении едиными ценностями, правилами и нормами. На другом же - деструктивном (Г.Д. ) – группируются как государства, так и негосударственные действующие лица, отрицающие подобные нормы и правила, не признающие никаких самоограничений в достижении своих целей.

Проблема в том, что в структуре первого их этих полюсов не наблюдается столь необходимой сегодня консолидации. Каждое их государств продолжает действовать, исходя их своей собственной ситуации. Глобализация мирового хозяйства, исчерпаемость природных ресурсов, борьба за привлечение инвестиций и другие глобальные тенденции обострили межгосударственное соперничество. Глобальному управлению противостоят политические интересы крупнейших государств, прежде всего США 165 .

Концепция Нового Средневековья . Словосочетание «Новое Средневековье» уже довольно прочно вошло в современный политический лексикон. В основе этого понятия, по мнению Г.И.Мирского, - две взаимосвязанные тенденции.

Во-первых, из «темных веков» в наше время словно возвращаются такие явления, как децентрализация систем управления, хаотичность противоборствующих групп власти и экономического влияния. Когда государство теряет способность контролировать локальные, а тем более транснациональные силы, будь то, например, наркомафия или сетевые террористические структуры, начитается деградация рациональных, цивилизованных форм устройства государственной жизни (в том числе и в глобальном масштабе). Это особенно ярко проявляется на пространстве Третьего мира: в странах Латинской Америки, где целые районы мегаполисов контролируются бандами, в тропической Африке с ее распадающимися государствами и войнами местных «армий». Но также и в развитых государствах отмечается процесс образования локальных «центров силы», бросающих вызов центральной власти и претендующих на роль частных «мини-государств», не говоря уж о росте влияния криминальных и полукриминальных группировок. Тенденция к сепаратизму обрела новую силу в связи с «прецедентом Косово», объявившем в феврале 2008 г. в одностороннем порядке независимость от Сербии. После того как ведущие западные державы поддержали независимость Косово (при бездействии СБ ООН), о своем желании обрести суверенитет напомнили жители сразу нескольких «сепаратистских регионов» только в Западной Европе. Это – баски и каталонцы (Испания), корсиканцы (Франция), североирландские католики (Великобритания), турки-киприоты (Кипр).

Второй, возможно даже более существенный, феномен подтверждает, что, вопреки надеждам просветителей и либералов, цивилизация и прогресс не изменили к лучшему природу человека. В целом ряде конфликтов – межэтнических, криминально-террористических – наблюдается отход от общепринятых разумных норм поведения, основанных на признании как верховенства закона, так и фундаментальных, незыблемых моральных ценностей, провозглашенных эпохой Просвещения.

По мнению, широко распространенному среди историков и политологов, XXIвек будет эпохой этнических и этноконфессиональных конфликтов. Г.И.Мирский считает, что именно с этим феноменом следует прежде всего связывать то, что называется Новым Средневековьем. В условиях противостояния двух мировых систем этноконфликты оставались «замороженными». Но теперь на первые позиции повестки дня вышли вопросы, связанные с давними ссорами национального и религиозного свойства. Нации, этнические группы, конфессиональные сообщества принялись сводить друг с другом старые счеты.

Не свободны от этого явления и развитые страны. Когда в определенной группе населения вызревает убеждение в том, что она является обездоленной и дискриминируемой именно вследствие ее этнических или конфессиональных отличий от господствующей общности, у нее формируется менталитет, угрожающий возникновением в обществе перманентного насилия. Речь идет о своего рода новом люмпен-пролетариате – о маргинальных слоях, отчужденных от преобладающей, более состоятельной и привилегированной части населения. Например, таких, как негры в США, образующие так называемый underclass, или бунтовавшие в 2005 году в парижских предместьях арабские подростки.

Глобальными маргиналами ощущает себя и значительная часть жителей стран Третьего мира, которая образует транснациональный underclass. Прежде всего это относится к миру ислама, которому в наши дни, как ни одной другой общности, свойственны сильное недовольство существующим в мире порядком вещей, высокий уровень напряженности и стремление разрушить существующие нормы. В частности, именно там возродилась теократическая модель государственного устройства (Иран, Афганистан, Судан) 166 .

Политико-экономический подход к перспективам современного мирового порядка.

Особенность данного подхода, что явствует из его названия, состоит в анализе экономической составляющей мирового баланса сил и мировой иерархии.

Прогноз мирового развития дается в коллективной монографии сотрудников ИМЭМО РАН под редакцией А.А.Дынкина 167 . Согласно оценке специалистов ИМЭМО, к 2020 г. в иерархии стран по объему ВВП на первое место выйдет Китай – 23% мирового ВВП. США окажутся только на втором месте – 18%. Далее будут следовать Индия (8.4%), Япония (4.6%), Россия (3.2%), Германия (2.9%), Бразилия (2.4%) 168 .

Еще в середине XVIIIв. на Китай и Индию с их гигантскими людскими ресурсами приходилось примерно половина мирового ВВП. Ведь до промышленной революции производительность труда в разных странах была примерно одинаковой. Затем страны Запада ушли в отрыв. В середине прошлого столетия доля Китая и Индии составляла всего около 5% глобального ВВП. Теперь производительность труда в Китае и Индии вновь выходит на среднемировой уровень. Таким образом, центр мирового развития смещается в Азию.

Важное значение имеет вывод ученых о том, что по отдельным информационно-коммуникационным технологиям Южная Корея, Китай, Индия уже перешли от «догоняющего» развития к «лидирующему». Опережающие темпы роста затрат на НИОКР в Китае и Индии приведут к существенному сближению их показателей наукоемкости с развитыми странами. В 2020 г. на Китай придется 20% мирового объема НИОКР, а на США – 28%. К сожалению, доля России в глобальных НИОКР вырастет незначительно 169 .

Таким образом, Соединенные Штаты утратят роль единственной сверхдержавы, но все еще будут сохранять первое место по совокупной экономической, военной и политической мощи среди других центров силы на мировой арене. Более того, как отмечают специалисты ИМЭМО, по ВВП на душу населения, характеризующему не только количественные, но и качественные параметры развития, США увеличат свой отрыв от других крупных государств. Американский потребительский рынок останется крупнейшим в мире. Кроме того, США по-прежнему будут играть ведущую роль в процессе глобализации 170 .

Вместе с тем, как отмечается в монографии, в глобальной экономике тон все больше будут задавать три главных региональных экономических коалиции. Наиболее консолидированной из них будет Европейский Союз, хотя его доля в глобальном ВВП сократиться и составит менее 20%. Значительно менее интегрированным окажется Североамериканский блок (НАФТА), хотя по своим размерам он будет несколько превосходить ЕС. Наиболее крупная по размерам и наименее интегрированная региональная коалиция может сложиться в Восточной Азии (на базе АСЕАН). Если будут сделаны первые шаги к созданию общего рынка стран АСЕАН, Китая, Японии и Южной Кореи, то на долю этой коалиции придется свыше 30% мирового ВВП. Восточная Азия превращается в новую «мастерскую мира». Всего же эти три региональных блока в 2020 г. будут представлять три четверти глобальной экономики. Им будут значительно уступать по своим масштабам еще три экономических региона – Южноамериканский (МЕРКОСУР), в котором тон будет задавать Бразилия, а также Индия и Россия 171 .

Вопрос о регионально-экономических блоках важен в современной мировой политике не только потому, что сегодня почти все крупные государства в той или иной степени стремятся к формированию региональных коалиций. Это неоднозначно отражается также на процессе глобализации. Региональная интеграция может рассматриваться не только как подготовительный этап к глобальной интеграции, но и как альтернатива глобализации. Пока окончательные выводы делать преждевременно.

Неожиданные перемены конца 80-х начала 90-х гг., связанные с крушением биполярности и постепенным переходом к новому качеству системы международных отношений вызвали подлинный шок, в том числе в академических кругах Запада, но одновременно породили и совершенно необоснованную эйфорию. Афористичный тезис Ф.Фукуямы, принесшего в мир благую весть о “конце истории”, был довольно активно подхвачен, в том числе и исследователями, подвизающимися на ниве анализа международных отношений. Коррелятом конца истории здесь, на фоне крушения биполярного миропорядка, выступала гегемония эталонной во всех отношениях демократической державы, обладавшей к тому же на момент заката биполярности внушительным превосходством над всеми возможными конкурентами как с точки зрения военно-силового, так и экономического потенциала. Так Ч.Краутхаммер отмечал в этой связи: “Наиболее поразительной чертой мира после холодной войны стала его однополярность… В грядущие времена, возможно, и появятся державы, равные Соединенным Штатам, но не сейчас, не в ближайшие десятилетия” 10 . Ему вторил З.Бжезинский, акцентировавший внимание на уникальности современного положения США в мировой политике и экономике, поскольку Соединенные Штаты “стали первой и единственной действительно мировой державой” 11 . При этом мессианистский запал западных аналитиков и эйфория от победы в холодной войне были столь велики, что на первых порах не только либералы поддались искушению дать последовательное, ясное, но вместе с тем очевидно идеологизированное объяснение закономерности возникновения феномена однополярного мира. Так, известный политолог С.Хантингтон, например, утверждал, что поскольку США являются “самой свободной, самой либеральной, самой демократической страной в мире”, то любое увеличение мощи и влияния США на международной арене является исторически прогрессивным и, следовательно, абсолютно оправданным, поскольку автоматически способствует делу утверждения свободы, плюрализма и демократии во всем мире. Более идеалистически настроенные наблюдатели видели основную задачу Америки в том, чтобы вести охваченную опасностями планету к новой морали и политическому порядку, основанному на принципах справедливости, защиты прав человека, поисков нового равновесия между национальным самоопределением и глобальной взаимозависимостью.

Однополярный мир в более широком историческом контексте начал интерпретироваться в рамках “финалистской”, “прогрессистской” картины мира как закономерный итог развития международных отношений. Униполярность в этом случае рассматривается в качестве некой конечной точки эволюции МО - от баланса мощи отдельно взятых государств и их союзов в период нового времени, через биполярный баланс сил в середине XX в. к единению человечества под сенью единственной державы-гегемона в лице США. Этапы эволюции отмечены при этом чуть ли не печатью неизбежности. Несовершенный баланс сил времен многополярного мира, провоцирующий международные кризисы, нестабильность и неопределенность, сменяется куда более предсказуемым и устойчивым балансом периода биполярности и в свою очередь замещается совершенной конструкцией униполя, где балансу мощи, по крайней мере, в его традиционном для МО понимании уже не остается места.

Каковы же проявления воцарившейся однополярности? Сторонники этой концепции усматривают их прежде всего в способности США устранять неугодные и водворять лояльные по отношению к ним и формально более демократичные правительства в различных регионах мира (во всяком случае в Латинской Америке - Гаити, Панама и т.д.), буквально создавать одни и разрушать иные ранее суверенные государства (прежде всего, на Балканах); в решимости Америки при необходимости проецировать силу в любой регион мира, там и тогда, где и когда это представляется необходимым правительству США; в доминировании США в самом могущественном и по существу не имеющем конкурентов военно-политическом союзе (НАТО); в очевидном лидерстве США в мировой экономике; в прочно занятых передовых позициях в сфере развития современных технологий; во влиянии “американского образа жизни” на культурные процессы и социокультурные трансформации, протекающие в различных уголках ойкумены и т.п.

Вместе с тем, концепции униполярности под флагом США обладали и обладают по меньшей мере одним и весьма существенным практическим дефектом. Вне зависимости от эвристической ценности они вызывают раздражение и даже обвинения в попытках навязать американскую гегемонию не только со стороны потенциальных противников, но и проверенных временем партнеров и союзников США. Это заставило к середине 90-х околоправительственные круги несколько смягчить формулировки и переставить акценты, но не отказаться по сути от идеи регулирования Вашингтоном международных процессов в соответствии с собственными представлениями о путях и тенденциях мирового развития.

Расширительный вариант концепции униполярности, активно циркулирующий на Западе, также исходит из тезиса о том, что со времени распада советского полюса биполярного мира международная система становится однополярной. Однако сам униполь обладает существенно более сложной структурой. Он состоит из совокупности “демократических индустриальных стран”, обладающих доминирующими позициями в глобальной системе. Роль США сводится в этом случае к функциям лидера или гегемона униполя (в зависимости от точки зрения того или иного автора). Униполь при этом трактуется как достаточно гибкое образование, не обладающее четкой иерархической структурой и не включающее в себя неизменного, заранее определенного набора стран. Он возник из составивших его ядро группы стран Северной Атлантики и за последние десятилетия существенно расширил свои пределы. Если рассматривать в качестве униполя совокупность стран ОЭСР, как это делает например А.Страусс, то на его долю приходится до 60% совокупного мирового объема ВВП. Он располагает большей частью общемировой военной мощи. Благодаря процессу непрерывного расширения (включения ряда стран Азии, а в перспективе и Восточной Европы) униполь становится более крепкой опорой “мирового порядка”. Глобальное лидерство осуществляется на основе все время расширяющейся базы при все меньшем количестве держав, остающихся “вовне” и выступающих в качестве потенциальных противников, инициаторов “мятежей” против этого всемирного “pax democratica”.

Америка в данной концептуализации по-прежнему остается ведущей державой в рамках плюралистической униполярности, однако, это не означает, что США могут делать на международной арене все, что угодно. Одностороннее, чересчур навязчивое осуществление лидерства способно в конечном счете привести к его утрате. В интерпретации ряда авторов, “лидерство Америки в рамках униполя носит характер первенства среди равных и друзей, а не господства одной державы над сопротивляющимися подчиненными народами. Оно осуществляется не путем принуждения, а путем согласия, осуществляющегося через посредство многосторонних структур униполя” 12 .

В последнее время, однако, все более распространенной становится точка зрения, согласно которой америкоцентричное однополярное видение современной системы международных отношений является, мягко говоря, несколько упрощенным уже на текущий момент и тем более на обозримую перспективу. Судя по прогнозируемым тенденциям социально-экономического и военного развития, структура “униполя” (в терминологии А.Страусса, З.Бжезинского и др. активных популяризаторов идей американского доминирования в грядущем столетии) едва ли возможна в среднесрочной перспективе уже в силу того обстоятельства, что благодаря ускоренному развитию некоторых центров силы, произойдет существенное перераспределение потенциалов в рамках глобализирующейся мировой экономики. Прогностические исследования демонстрируют, что уже к исходу первой четверти XXI века США (даже с учетом потенциала НАФТА, т.е. Канады и Мексики) скорее всего, утратят мировое лидерство сточки зрения показателей ВВП. Их ВВП окажется по меньшей мере сопоставим (а возможно и будет уступать) соответствующим показателям таких центров силы как объединенная Европа и Большой Китай 13 . Очевидно, что ни о каком безоговорочном доминировании США (при сохранении ими определенных лидирующих позиций) в мировой экономике при подобных раскладах не может быть речи.

Вместе с тем, едва ли оправдано (как это в последнее время делает ряд отечественных и зарубежных авторов) сводить понятие “мощи” того или иного государства только к его экономическим показателям. Как наглядно продемонстрировали события последнего десятилетия потенциал государств и центров силы на международной арене по-прежнему отнюдь не определяется одними только показателями развития экономики и повышения жизненного уровня населения. Именно сохранение значимости военно-силового аспекта международных отношений наряду с лидирующими позициями в мировой экономики делает США во многом уникальным центром силы, одновременным средоточием военной, экономической и интеллектуальной мощи. Подавляющее военное превосходство США над любым из потенциальных противников или даже их коалицией делает их “единственной” “подлинной” сверхдержавой современного мира.

Однако даже открытые апологеты униполярности вынуждены признавать, что возникшие в 90-е гг. контуры нового мирового порядка можно характеризовать как своеобразную систему, где есть “единственная сверхдержава, но не сформировался однозначно однополярный мир” (С.Хантингтон). По мнению С.Хантингтона, современный миропорядок характеризуется наличием одной “Супердержавы” в окружении нескольких вполне самостоятельных, но существенно меньших по масштабам военного или экономического потенциала центров, способных пойти на конфликт интересов не только друг с другом, но и обладающих возможностью бросить вызов и серьезно осложнить жизнь этой единственной Сверхдержаве. Однако ни один из этих альтернативных центров силы в отдельности не способен стать противовесом единственному Суперцентру как полюсу притяжения, организующему началу мировой системы экономических и политических отношений. Ни один из них не способен провести ревизию основополагающих параметров возникшей системы международных отношений и качественно реорганизовать пространство международных отношений, пересмотреть в одностороннем плане основы “нового мирового порядка”. В этом смысле иные центры силы выступают в роли не вполне сформировавшейся альтернативы, используя терминологию К.Ясперса, “осевому региону” современного мира в лице США. А вся система международных отношений приобретает вид uni-multipolar system , иногда транслируемой на русский язык термином “полутораполярная система”. Соединенные Штаты периодически проявляют себя в качестве очевидного гегемона в двусторонних, региональных и иных отношениях, но не могут позволить себе в современных условиях перманентное самоутверждение в качестве абсолютного мирового лидера. Это оказывается непосильным бременем прежде всего в экономическом, но также и в политическом, и военном плане даже такому средоточию мощи как современные США.

Очевидно, что схема “полутораполярности” определяет скорее переходное состояние современного мира и в перспективе способна эволюционировать о меньшей мере в 3 направлениях. Либеральные и некоторые консервативные критики предложенной С.Хантингтоном теоретической конструкции, все еще не оправившиеся от эйфории внезапно свалившейся на них “победы” в “холодной войне”, склонны рассматривать “полутораполярный” мир как закономерный переходный этап к структуре совершенного униполя с практически полной утратой меньшими центрами самостоятельных роли и значения. Широкие круги специалистов в области международных отношений гораздо чаще рассматривают две иные альтернативы. Первая из них исходит из вероятности постепенного движения к биполярности через различные варианты коалиций существующих центров силы против гегемона, либо через возникновение на основе одного из них новой сверхдержавы. Вторая - прогнозирует возникновение подлинной многополярности со свободной игрой сопоставимых по основным параметрам центров силы, возвращение на новой основе к временам belle epoque классического баланса сил.

Историю человечества с точки зрения политологии можно рассматривать как последовательную смену систем миропорядка. Каждая система миропорядка имеет свои баланс сил, зоны влияния, границы. Смысл термина «миропорядок» очевиден: это состояние мира в отношениях между ведущими странами мира. Причем, это состояние мира поддерживается системой договоров и соглашений.

Становление миропорядка происходило постепенно, начиная сIY тысячелетия до н.э. до середины XYII вв. Процесс становления первых государств шел от создания городов-государств к формированию империй. Стремление к созданию всеобъемлющей мировой империи в современной политологии называют термином «мондиализм». Имперские амбиции проявили Египетское царство, Ассирия, Вавилон, Персия. В середине I тысячелетия до н.э. произошло становление федерации эллинских городов-государств. Вершиной государственности Древнего мира стали империя Александра Македонского и Римская империя. Имперские традиции и мондиалистские устремления проявили и первые мусульманские халифы, создававшие, начиная с YII в., Арабский халифат. Европейские государства Средневековья первоначально были невелики. Имперские амбиции были характерны для франкского государства, римских пап и германских императоров. Но империя Карла Великого продержалась недолго, а Священная римская империя так и не сложилась.

Эпоха великих географических открытий привела к постепенному освоению европейскими государствами геополитического пространства планеты, формированию колониальных империй, европоцентрического мира. Предтечей мировых войн многие историки и политологи считают Тридцатилетнюю войну (1618-1648 гг.), которая закончилась подписанием в городах Мюнстере и Оснабрюке Вестфальского мирного договора. Именно это событие политологи считают началом первой системы миропорядка.

Вестфальская система миропорядка (1648- 1812) обычно разделяется на «Свободную блоковую систему миропорядка» (1648-1789) и «Франкоцентрическую мондиалистскую систему миропорядка» (1789-1812)

А. Свободная блоковая система миропорядка (1648-1789).

Основные принципы современной мировой политики были заложены после окончания Тридцатилетней войны. Произошло формирование национальных государств. Мир вступил на путь промышленного развития с формированием нации - государства с жесткой централизованной династической властью. С этого времени европейская история начинает превращаться в мировую. Вестфальский мирный договор впервые констатировал полный контроль сложившихся европейских колониальных империй над известным к тому времени пространством планеты. Получили правовое закрепление понятия «государственный суверенитет», «государственная граница», «международное договорное право», «международные отношения».

Вестфальская система миропорядка заложила основные принципы международных отношений, которые являются актуальными и поныне: приоритет национальных интересов, баланса сил, приоритет государств - наций. Принцип государственного суверенитета включает и поныне право требовать невмешательства в свои дела, равенство прав государств, обязательство выполнять подписанные договоры.

Европейские страны свободно заключали и расторгали блоки. Имперские амбиции Швеции привели к Северной войне (1701-1721). Произошло вступление России в европейскую блоковую систему, становление Российской империи (конец XYII в. - 1724 г.). В этот период произошли также Война за испанское наследство, Семилетняя война.

Главными центрами силы в Европе становятся Испания, Португалия, Голландия. Затем в борьбу за раздел мира вступают Англия, Франция, Швеция. Возникавшие национальные государства устанавливали свои границы с учетом языкового признака и по естественно-географическим рубежам. Такие миропорядок и сложившееся геополитическое поле существовали почти 150 лет - до Французской революции, сменивших ее Директории, Консульства и императорства Наполеона. В конце XVII - начале XVIII в. исчезло былое величие Испании, Португалии, Голландии, Швеции, а к концу ХVП в. - Польши. Укрепились позиции Франции и Англии, набирала силы Пруссия.

Б. Франкоцентрическая мондиалистская система миропорядка (1789-1812)

В XVII-XVIII вв. в Европе появилась новая социальная сила - буржуазия. Располагая огромными деньгами, она неудержимо рвалась к власти. Деньги буржуазии, низкие цены на товары, производимые на фабриках и заводах, пробили стены королевских дворцов, замков феодалов, смели Бастилию, а заодно более 10 тыс. католических монастырей и храмов и возвели сотни эшафотов с гильотинами по всей Франции. Великая французская революция завершилась возвышением и воцарением генерала Наполеона Бонапарта. Проявились имперские амбиции и мондиалистские тенденции во внешней политике Франции. Наполеон создал Французскую империю. Превратить Францию в ядро океанского геополитического блока Наполеону не удалось. Попытка императора задушить Англию блокадой, путем военных, экономических, политических и других мер была также неудачной - на мировую арену выступила Россия. Определенную помощь ей оказали Пруссия и Австрия, и Наполеон потерпел сокрушительное поражение. К началу XIX в. Россия стала важнейшей мировой державой.

Вестфальская система миропорядка завершилась наполеоновскими войнами и поражением Французской империи. В результате решений Венского мирного конгресса складывается новая система миропорядка.

Венская система миропорядка (1814-1914) обычно разделяется на первую европейскую систему коллективной безопасности («Священный союз европейских монархов») (1814-1882) и двухблоковую систему миропорядка (1882 – 1914 гг.).

А. Первая европейская система коллективной безопасности («Священный союз европейских монархов») (1814-1882).

Новую расстановку геополитических сил, закрепленную Венским конгрессом, дала первая европейская система коллективной безопасности . Основу этого составил имперский принцип контроля географического пространства и принцип «коллективного наказания агрессора».

Мировыми центрами силы стали Российская и Австро-Венгерская империи, Британская колониальная империя (хотя таковой она была провозглашена в 1876 г.), Германская империя (с 1871 г.) и фактически колониальная империя с середины XIX в. - Франция (формально остававшаяся республикой). Турция играла видную роль на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Европе. Россия до середины XIX в. доминировала в Европе, активно противостояла Англии, Австрии, Франции и, конечно, Турции.

В 1853-1856 гг. во время Крымской (Восточной) войны против России выступила фактически вся Европа. Это вполне объяснимо с геополитической точки зрения. Черное и Балтийское моря превращались во внутренние моря, в "русские озера", что давало России выход в два ключевых геополитических региона - Атлантику и Средиземноморье. Контроль над ними позволял Англии уравновешивать мощь России.

После поражения России в Крымской войне Венская система претерпела некоторые изменения. Распался Священный союз монархов, который для России был скорее обузой, чем реальной помощью. С его развалом закончилась эпоха доминирования России в Европе, не принесшая стране какой-либо пользы.

Всю вторую половину XIX в. Россия балансировала в геополитическом европейском поле, поддерживая то Пруссию против Франции, то Францию в ее противостоянии с Германией. Такая политика позволила достичь максимальных результатов при минимуме затрат сил.

В конце 70-х гг. война с Турцией, русские войска освободили Болгарию, дошли до Стамбула. Однако западные державы не позволили России воспользоваться результатами победы.

Б. Двухблоковая система миропорядка в Европе (1882 – 1914 гг.).

К концу XIX в. усилились США и Германия. США стали активно осваивать заморские рынки, изгнав испанцев с Кубы и Филиппин. Германия под руководством "железного канцлера" Отто фон Бисмарка превратилась в огромную континентальную державу и стала играть ведущие роли в мировой политике.

Под руководством Германии в 1882 г. был создан военный блок «Тройственный союз»: Германия, Австро-Венгрия и Италия. Это ознаменовало окончание миропорядка, основанного на «Священном союзе европейских монархий», и означало переход к блоковой системе миропорядка. Другой мощный военный блок был создан Францией, Англией и Россией - Антанта. Цель блоков была очевидна - передел сфер влияния в мире со стороны Тройственного союза и недопущение этого передела в пользу молодых, агрессивных европейских государств со стороны Антанты.

Двухблоковая система миропорядка достаточно быстро привела к началу Первой мировой войны (1914-1918 гг.).

3. Версальская система миропорядка (1918-1945) - самая недолговечная. Включает, с точки зрения политологов, два периода: версальско-вашингтонскую систему коллективной безопасности (1918-1939) и двухблоковую систему миропорядка, сложившуюся в ходе Второй мировой войны (1939-1945 гг.).

А. Версальско-вашингтонская система коллективной безопасности (1918-1939) была заложена решениями Версальского мирного договора 1919 г. и Вашингтонской конференции 1921-1922 гг. Поражение Тройственного союза в Первой мировой войне (1914-1918) кардинальным образом изменило геополитический расклад сил. Рухнули Германская, Австро-Венгерская, Российская и Турецкая империи, ранее бывшие мощными политическими центрами.

В Первой мировой войне больше всех приобрела буржуазия США. Чувствуя свою силу, Соединенные Штаты на Вашингтонской конференции в 1922 г. добились права иметь равный с Англией военно-морской флот, который давал возможность контролировать не только важнейшие морские коммуникации, но и морское пространство.

Версальский мирный договор отдал пальму первенства континентальной державы Франции, а морской - Англии. Для Советской России вообще не оказалось места в Европе, она не должна была существовать как могучая держава. От имени Лиги Наций - неотъемлемой части Версальского договора - были поделены колонии Германии и Турции. Согласно плану президента США В. Вильсона, Советскую Россию предполагалось разделить на сферы влияния: например, Кавказ рассматривать как часть Турецкой империи, Среднюю Азию отдать под протекторат какой-нибудь европейской державе, а на европейской части России и в Сибири создать достаточно представительные правительства. Для достижения этой цели 15 государств мира высадили войска в различных точках России, принеся ей огромные страдания, человеческие, материальные и духовные потери.

При помощи Лиги Наций страны-победительницы создали между Германией и Советской Россией "санитарный кордон" из государств, ориентированных на Францию и Англию. Таким образом, две великие континентальные державы были лишены прямых тесных контактов, изолированы друг от друга. Установленный миропорядок был направлен против Советской России, Германии и Китая.

Творцы Версальского договора не предусмотрели несколько обстоятельств: во-первых, Россия вышла из кровопролитной гражданской войны политически единой; большевики в идеологически закамуфлированной форме («мировая пролетарская революция») провозгласили мондиалистские имперские амбиции; во-вторых, Европа в 20-х гг. была охвачена пролетарскими революциями, народные низы требовали: "Руки прочь от Советской России!". Под воздействием русской революции по многим странам прокатились волны протестов, активизировалось антиколониальное движение; в-третьих, в Германии к власти пришла нацистская партия А. Гитлера, возродились имперские традиции Германии, которые быстро превратились в открыто мондиалистские.

По инициативе Германии в октябре 1936 г. складывается военный блок «Рим-Берлин-Токио». Борьба гитлеровской Германии за передел геополитического пространства в Европе при полном бездействии Лиги наций стала главным фактором ликвидации этой системы миропорядка. «Мюнхенский сговор» Германии, Англии и Франции привел к расчленению Чехословакии, большая часть территории которой перешла к Германии.

Попытки СССР создать антигитлеровскую коалицию с Англией и Францией не увенчались успехом. Чтобы отсрочить неизбежное военное противостояние с Германией, СССР пошел в августе 1939 г. на подписание Пакта о ненападении СССР и Германии.

Б. Двухблоковую система миропорядка, сложилась в ходе Второй мировой войны (1939-1945 гг.) постепенно.

Вторая мировая война похоронила Версальский мир. Началась военно-политическая экспансия стран фашистского блока. Нападение Германии на СССР 22 июня 1941 г. стало для нашей страны началом Великой Отечественной Войны.

Складывание антигитлеровской коалиции в составе СССР, США, Великобритании и «Сражающейся Франции» началось сразу после нападения Германии на СССР. Английский премьер-министр У.Черчилль 22 июня 1941 заявил о поддержке СССР в его борьбе с фашистской агрессией; 24 июня с таким же заявлением выступил президент США Ф.Д.Рузвельт. 12 июля СССР и Великобритания заключили Московское соглашение о взаимной помощи и совместных действиях против Германии с обязательством не вступать с ней в сепаратные переговоры. 14 августа У.Черчилль и Ф.Д.Рузвельт обнародовали Атлантическую хартию, провозгласив своей целью восстановление суверенитета покоренных народов и обеспечение их права на свободный выбор формы правления. 16 августа английское правительство предоставило Москве заем в 10 млн. ф. ст. для оплаты военных закупок в Великобритании. В сентябре Лондонская межсоюзническая конференция СССР, Великобритании и представителей находившихся в изгнании правительств оккупированных немцами европейских стран одобрила Атлантическую хартию. На Московской конференции трех держав 29 сентября – 1 октября была достигнута договоренность о размерах английской и американской военной помощи СССР. В конце 1941 США распространили на Советский Союз режим ленд-лиза (передача в аренду вооружения, промышленного оборудования, продовольствия); в 1942–1945 в СССР были осуществлены поставки на общую сумму 10,8 млрд. долл.

Официально антигитлеровская коалиция оформилась 1 января 1942, когда 26 государств, объявивших войну Германии или ее союзникам, выступили с Вашингтонской декларацией Объединенных Наций, объявив о намерении направить все свои усилия на борьбу со странами «оси». Ее подписали СССР, США, Великобритания, ее доминионы Канада, Австралия, Новая Зеландия и Южно-Африканский союз, британская Индийская империя, Китай, Гватемала, Сальвадор, Гондурас, Никарагуа, Коста-Рика, Панама, Куба, Гаити, Доминиканская республика, а также эмигрантские правительства Норвегии, Нидерландов, Бельгии, Люксембурга, Польши, Чехословакии, Югославии и Греции. В январе 1942 для координации действий английских и американских войск был создан Объединенный Комитет начальников штабов. Принципы отношений между лидерами коалиции – СССР, США и Великобританией – были окончательно установлены советско-английским союзным договором 26 мая 1942 и советско-американским соглашением 11 июня 1942.

Советский Союз принял на себя основную тяжесть этой войны, понеся огромные человеческие и материальные потери, но вышел из нее военно-стратегически и геополитически гораздо более крепким, чем был до войны.

4.Ялтинско-Потсдамскаясистема миропорядка (1945-1992 гг.) в основном просуществовала до самоликвидации СССР, хотя ряд политологов считает, что ее основные элементы существуют и до настоящего времени. Иное название этой системы - «биполярная система миропорядка в условиях существования системы коллективной безопасности».

Потсдамская система договоров, зафиксировала новый баланс сил, сложившийся в Европе после победы над Германией и ее союзниками. Эта система определила новые границы, расстановку новых геополитических сил. В Потсдаме было констатировано, что мир стал биполярным: СССР и его союзники, представляющие континентальную силу, и США и их союзники, представляющие в большинстве морскую силу.

Впервые в своей истории СССР создал вокруг себя мощный геополитический блок. В дальнейшем на разрушение его с помощью идеологического, информационного оружия, активного содействия "пятой колонны" ушло почти полвека.

Противоборство этих полюсов и определило содержание потсдамской геополитической эпохи. Ее характерной чертой было то, что противостояние двух мощных блоков шло на грани балансирования между "холодной" и ядерной войнами. Совершенствование авиации, появление ракетной техники, космического, лазерного и других видов оружия коренным образом изменили роль воздушного и космического пространства. На планете не осталось недосягаемых точек, тем более для ракетного оружия, электронных СМИ, компьютерных систем и т.д.

Экономика СССР оказалась мало восприимчива к новейшим достижениям научно-технической революции, а политические лидеры Союза не осознали необходимости технологической модернизации страны. Потсдамский мировой порядок был разрушен в 1992 г., и с разрушением СССР биполярная структура мира завершилась.

Современный миропорядок (Беловежская эпоха) (1992 – н.вр.) неоднозначно понимается американскими и европейскими (в том числе и российскими) политолгами.

Имеет место два варианта понимания ее сущности.

А. Атлантисты - политологи США и некоторые ученые из европейских стран - полагают, что сложился «новый миропорядок» при ведущей роли единственной супердержавы - США. «Новый мировой порядок» опирается в основном на идеи Версальской системы, которая не находит для России места под солнцем. Усилия этой системы направляются также против Китая, исламского мира, Индии. В перспективе Россия в лучшем случае видится в роли полуколонии, в худшем - вообще не рассматривается как самостоятельная держава, предполагается ее расчленить на несколько частей.

Б. Континенталисты - большинство европейских, азиатских и российских политологов - считают, что происходит становление многополюсного мира при сохранении системы коллективной безопасности (ООН, региональные международные организации). Россия может претендовать на роль одного из центров силы многополюсного мира, вокруг которого сможет образоваться система регионального притяжения.

Владимир Путин принял участие в итоговой пленарной сессии XI заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай» и в своем выступлении дал характеристику современному этапу международных отношений.

Мировая политика - это, прежде всего, экономическое лидерство, вопросы войны и мира, гуманитарной сферы, включая права человека. В мире накопилось множество противоречий. Уверенности, что существующая система глобальной и региональной безопасности способна уберечь нас от потрясений, нет. Эта система серьёзно ослаблена, раздроблена и деформирована.

Нужно было адаптировать к новым реалиям систему международных отношений. Соединённые Штаты, объявившие себя победителями в холодной войне, подумали, что в этом просто нет нужды. И вместо установления нового баланса сил, который является необходимым условием порядка и стабильности, напротив, были предприняты шаги, которые привели к резкому усугублению дисбаланса. "Холодная война" закончилась. Но она не завершилась заключением "мира", понятными и прозрачными договорённостями о соблюдении имеющихся или о создании новых правил и стандартов. Создалось впечатление, что так называемые "победители" в холодной войне решили "дожать ситуацию", перекроить весь мир исключительно под себя, под свои интересы.

И если сложившаяся система международных отношений, международного права, система сдержек и противовесов мешала достижению этой цели, то её тут же объявляли никчёмной, устаревшей и подлежащей немедленному сносу. Начался период разночтений и умолчаний в мировой политике. Под давлением правового нигилизма шаг за шагом сдавало свои позиции международное право. Объективность и справедливость приносились в жертву политической целесообразности. Юридические нормы подменялись произвольным толкованием и пристрастными оценками. При этом тотальный контроль над глобальными средствами массовой информации позволял при желании белое выдавать за черное, а чёрное - за белое.

Была предложена формула: чем сильнее лояльность единственному центру влияния в мире - тем выше легитимность того или иного правящего режима. Меры воздействия на непокорных хорошо известны и многократно опробованы: силовые акции, экономическое и пропагандистское давление, вмешательство во внутренние дела, апелляции к некой "надправовой легитимности", когда надо оправдать неправовое урегулирование, тех или иных конфликтов, устранение неугодных режимов. В отношении ряда лидеров используется и откровенный шантаж.

Односторонний диктат и навязывание своих собственных шаблонов приносят вместо урегулирования конфликтов – эскалацию, вместо суверенных, устойчивых государств - растущее пространство хаоса, вместо демократии - поддержку весьма сомнительной публики - от откровенных неонацистов до исламистских радикалов. Их поддерживают потому, что используют на каком-то этапе как инструмент для достижения своих целей, потом обжигаются, и назад. В свое время США спонсировали исламские экстремистские движения для борьбы с Советским Союзом, которые прошли закалку в Афганистане. Из них выросли и Талибан, и Аль-Каида.

Наши коллеги и друзья постоянно борются с результатами своей собственной политики, бросают свою мощь на устранение рисков, которые сами создают, платят за это все возрастающую и возрастающую цену. Наращивание доминирования одного центра силы не приводит к росту управляемости глобальными процессами. Напротив, подобная неустойчивая конструкция доказала свою неспособность эффективно бороться с такими подлинными угрозами как региональные конфликты, терроризм, наркотрафик, религиозный фанатизм, шовинизм и неонацизм. В то же время она открыла широкую дорогу для проявления национального тщеславия, манипулирования общественным мнением, грубого подавления воли слабого волей сильного.

Однополярный мир - это апология, апологетика диктатуры и над людьми, и над странами. Однополярный мир оказался некомфортным, неподъемным и сложно управляемым для самого самоназначенного лидера. Отсюда сегодняшние попытки уже на новом историческом этапе воссоздать некоторое подобие квазидвуполярного мира, квазидвуполярной системы, как удобную модель воспроизводства, в данном случае, американского лидерства. И неважно, кто в американской пропаганде займет место центра зла: Иран - как страна, стремящаяся к ядерным технологиям, Китай - как первая экономика мира или Россия - как ядерная сверхдержава.

Сейчас мы вновь видим попытки раздробить мир, провести разделительные линии, сколотить коалиции по принципу не за, а против кого бы то ни было, вновь сформировать образ врага, как это было в годы холодной войны, и получить право на такое лидерство, а, если хотите, право на диктат. Такие попытки не только все более расходятся с реальностью, вступают в противоречие с многообразием мира. Подобные шаги неизбежно будут порождать противодействие, ответную реакцию и также принесут ровно обратный эффект. Совместные экономические проекты, взаимные инвестиции объективно сближают страны, помогают амортизировать текущие проблемы в межгосударственных отношениях.

Благополучие Соединенных Штатов в огромной степени зависит от доверия инвесторов, зарубежных держателей доллара и американских ценных бумаг. Доверие явно подрывается, признаки разочарования в плодах глобализации присутствуют сейчас во многих странах. Сейчас все большее число государств предпринимает попытки уйти от долларовой зависимости, создать альтернативные финансовые, расчетные системы, резервные валюты. Политически мотивированные санкции были ошибкой, которая наносит ущерб всем.

Россия - самодостаточная страна. Мы будем работать в тех внешнеэкономических условиях, которые сложились, развивать свое производство и технологии, действовать более решительно в проведении преобразований, а внешнее давление только консолидирует наше общество, не дает расслабиться, я бы сказал, заставляет концентрироваться на основных направлениях развития. Мир кардинально изменился. Мы не намерены от него закрываться и выбирать какой-то путь закрытого развития, путь автаркии, всегда готовы к диалогу, в том числе и по нормализации экономических отношений, и политических тоже. Наша активная политика в Азиатско-Тихоокеанском регионе началась отнюдь не сегодня и не в связи с санкциями, а уже более чем несколько лет назад. Исходили из того, что восток занимает все более значимое место в мире и в экономике, и в политике.

Формирование полицентричного мира само по себе не укрепляет стабильность, скорее даже напротив. Задача достижения глобального равновесия превращается в достаточно сложную головоломку, в уравнение со многими неизвестными. Если мы не создадим внятную систему взаимных обязательств и договоренностей, не выстроим механизмы разрешения кризисных ситуаций, признаки мировой анархии неизбежно будут нарастать. Начало этому опасному процессу положили Соединенные Штаты Америки, когда в 2002 году в одностороннем порядке вышли из Договора по ПРО, а затем приступили, и сегодня активно осуществляют создание своей глобальной системы противоракетной обороны.

Мы вновь скатываемся к тем временам, когда не баланс интересов и взаимных гарантий, а страх, баланс взаимоуничтожения удерживает страны от прямого столкновения. Многие государства не видят других гарантий обеспечения суверенитета, кроме как обзавестись своей собственной бомбой. Это крайне опасно. Мы настаиваем на продолжении переговоров по сокращению ядерных арсеналов. Чем меньше ядерного оружия в мире, тем лучше. Сегодня многие виды высокоточного оружия по своим возможностям уже приблизились к оружию массового поражения.

В случае отказа, полного отказа от ядерного потенциала или критического снижения его объемов, страны, обладающие лидерством в создании и производстве высокоточных систем, получат явное военное преимущество. Будет сломан стратегический паритет, а это чревато дестабилизацией. Возникает соблазн использования так называемого первого глобального обезоруживающего удара. Словом, риски не снижаются, а возрастают. Следующая очевидная угроза - это дальнейшее разрастание конфликтов на этнической, религиозной, социальной почве. Такие конфликты опасны, они формируют вокруг себя зоны безвластия, беззакония и хаоса, где уютно чувствуют себя и террористы, и просто рядовые преступники, процветает пиратство, торговля людьми, наркобизнес.

Результат очевиден - дальнейшее разрастание глобального хаоса. Потребуется длительная работа при участии широкого круга государств, мирового бизнеса, гражданского общества, чтобы была создана правовая, политическая, экономическая основа нового миропорядка, которая обеспечила бы стабильность и безопасность, при этом поощряла бы здоровую конкуренцию, не допускала формирование новых монополий, блокирующих развитие. Успех, реальный результат возможен лишь в том случае, если ключевые участники международной жизни смогут договориться о согласовании базовых интересов, о разумном самоограничении, покажут пример позитивного, ответственного лидерства.

Созданные после Второй мировой войны институты достаточно универсальны и могут быть наполнены более современным содержанием, адекватным текущей ситуации. Это касается и совершенствования работы ООН, центральная роль которой незаменима, и ОБСЕ, которая за 40 лет зарекомендовала себя востребованным механизмом в обеспечении безопасности и сотрудничества в Евроатлантике. Россия не требует к себе какого-либо особого, исключительного места в мире, я хочу это подчеркнуть. Уважая интересы других, мы просто хотим, чтобы и наши интересы учитывали, и нашу позицию уважали.

Сущность, содержание, формы, методы и средства внешней политики государства.

Внешняя политика государства - совокупность действий государственных институтов по реализации национально-государственных интересов на международной арене.

Содержание внешней политики государства многообразно и раскрывается в таких документах как концепции национальной безопасности, военные и внешнеполитические доктрины, стратегии национальной безопасности, принимаемые высшими органами государства на определенный срок. Содержание внешней политики российского государства раскрывается в Стратегии национальной безопасности до 2020 года (утверждена Указом Президента РФ от 12 мая 2009 г. № 537).

В документе дается новое определение ключевым понятиям политической науки:

«Национальные интересы Российской Федерации» - совокупность внутренних и внешних потребностей государства в обеспечении защищенности и устойчивого развития личности, общества и государства.

«Национальная безопасность» - состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права, свободы, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства.

«Угроза национальной безопасности» - прямая или косвенная возможность нанесения ущерба конституционным правам, свободам, достойному качеству и уровню жизни граждан, суверенитету и территориальной целостности, устойчивому развитию Российской Федерации, обороне и безопасности государства.

«Стратегические национальные приоритеты» - важнейшие направления обеспечения национальной безопасности, по которым реализуются конституционные права и свободы граждан Российской Федерации, осуществляются устойчивое социально-экономическое развитие и охрана суверенитета страны, ее независимости и территориальной целостности.

«Система обеспечения национальной безопасности» - силы и средства обеспечения национальной безопасности.

«Силы обеспечения национальной безопасности» - Вооруженные Силы Российской Федерации, другие войска, воинские формирования и органы, в которых федеральным законодательством предусмотрена военная или правоохранительная служба, а также федеральные органы государственной власти, принимающие участие в обеспечении национальной безопасности государства на основании законодательства Российской Федерации.

«Средства обеспечения национальной безопасности» - технологии, а также технические, программные, лингвистические, правовые, организационные средства, включая телекоммуникационные каналы, используемые в системе обеспечения национальной безопасности для сбора, формирования, обработки, передачи или приема информации о состоянии национальной безопасности и мерах по ее укреплению

В Стратегии дана оценка состояния и тенденций развития современного мира и места в нем России. Развитие мира идет по пути глобализации. Между государствами обострились противоречия, связанные с неравномерностью развития в результате глобализационных процессов, углублением разрыва между уровнями благосостояния стран. Ценности и модели развития стали предметом глобальной конкуренции. В результате укрепления новых центров экономического роста и политического влияния складывается качественно новая геополитическая ситуация. Формируется тенденция к поиску решения имеющихся проблем и урегулированию кризисных ситуаций на региональной основе без участия нерегиональных сил.

Угрозу обеспечению международной безопасности создают несостоятельность существующей глобальной и региональной архитектуры, ориентированной только на НАТО, а также несовершенство правовых инструментов и механизмов.

Российская Федерация обладает достаточным потенциалом для того, чтобы рассчитывать на создание в среднесрочной перспективе условий для ее закрепления в числе государств - лидеров в мировой экономике на основе эффективного участия в мировом разделении труда, повышения глобальной конкурентоспособности национального хозяйства, оборонного потенциала, уровня государственной и общественной безопасности.

Негативное влияние будут оказывать вероятные рецидивы односторонних силовых подходов в международных отношениях, противоречия между основными участниками мировой политики, угроза распространения оружия массового уничтожения и его попадания в руки террористов, а также совершенствование форм противоправной деятельности в кибернетической и биологической областях, в сфере высоких технологий.

В Стратегии прогнозируется ряд существенных сдвигов в международных отношениях. Усилится глобальное информационное противоборство, возрастут угрозы стабильности индустриальных и развивающихся стран мира, их социально-экономическому развитию и демократическим институтам. Получат развитие националистические настроения, ксенофобия, сепаратизм и насильственный экстремизм, в том числе под лозунгами религиозного радикализма. Обострятся мировая демографическая ситуация и проблемы окружающей природной среды, возрастут угрозы, связанные с неконтролируемой и незаконной миграцией, наркоторговлей и торговлей людьми, другими формами транснациональной организованной преступности. Вероятно распространение эпидемий, вызываемых новыми, неизвестными ранее вирусами. Более ощутимым станет дефицит пресной воды.

Внимание международной политики на долгосрочную перспективу будет сосредоточено на обладании источниками энергоресурсов, в том числе на Ближнем Востоке, на шельфе Баренцева моря и в других районах Арктики, в бассейне Каспийского моря и в Центральной Азии. Негативное воздействие на международную обстановку в среднесрочной перспективе будут по-прежнему оказывать ситуация в Ираке и Афганистане, конфликты на Ближнем и Среднем Востоке, в ряде стран Южной Азии и Африки, на Корейском полуострове.

К обострению существующих и возникновению новых региональных и межгосударственных конфликтов могут привести критическое состояние физической сохранности опасных материалов и объектов, особенно в странах с нестабильной внутриполитической ситуацией, а также не контролируемое государствами распространение обычных вооружений.

В условиях конкурентной борьбы за ресурсы не исключены решения возникающих проблем с применением военной силы - может быть нарушен сложившийся баланс сил вблизи границ Российской Федерации и границ ее союзников. Возрастет риск увеличения числа государств - обладателей ядерного оружия. Существенно сузятся возможности поддержания глобальной и региональной стабильности при размещении в Европе элементов глобальной системы противоракетной обороны Соединенных Штатов Америки.

На долгосрочную перспективу Российская Федерация будет стремиться выстраивать международные отношения на принципах международного права, обеспечения надежной и равной безопасности государств.

Для защиты своих национальных интересов Россия, оставаясь в рамках международного права, будет проводить рациональную и прагматичную внешнюю политику, исключающую затратную конфронтацию, в том числе и новую гонку вооружений.

В основе стабильной системы международных отношений – уважение, равноправие и взаимовыгодное сотрудничество государств, опирающихся на цивилизованные политические инструменты разрешения глобальных и региональных кризисных ситуаций.

Россия будет наращивать взаимодействие в таких многосторонних форматах, как "Группа восьми", "Группа двадцати", РИК (Россия, Индия и Китай), БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР), а также использовать возможности других неформальных международных институтов.

Приоритетным направлением внешней политики России является развитие отношений двустороннего и многостороннего сотрудничества с государствами - участниками Содружества Независимых Государств. Россия будет стремиться развивать потенциал региональной и субрегиональной интеграции и координации на пространстве СНГ в рамках самого СНГ, Организации Договора коллективной безопасности (ОДКБ) и Евразийского экономического сообщества. Организация Договора о коллективной безопасности рассматривается в качестве главного межгосударственного инструмента, призванного противостоять региональным вызовам и угрозам военно-политического и военно-стратегического характера, включая борьбу с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ.

Россия будет способствовать укреплению Евразийского экономического сообщества в качестве ядра экономической интеграции, инструмента содействия реализации крупных водно-энергетических, инфраструктурных, промышленных и других совместных проектов, в первую очередь регионального значения.

Для России особое значение будут иметь укрепление политического потенциала Шанхайской организации сотрудничества, стимулирование в ее рамках практических шагов, способствующих укреплению взаимного доверия и партнерства в Центрально-Азиатском регионе.

Российская Федерация выступает за всемерное укрепление механизмов взаимодействия с Европейским союзом, включая последовательное формирование общих пространств в сферах экономики, внешней и внутренней безопасности, образования, науки, культуры. Долгосрочным национальным интересам России отвечает формирование в Евроатлантике открытой системы коллективной безопасности на четкой договорно-правовой основе.

Для России неприемлемы продвижение военной инфраструктуры НАТО к ее границам и попытки придания НАТО глобальных функций, идущих вразрез с нормами международного права. Россия готова к развитию отношений с НАТО на основе равноправия и в интересах укрепления всеобщей безопасности в Евро-Атлантическом регионе, глубина и содержание которых будут определяться готовностью альянса к учету законных интересов России при осуществлении военно-политического планирования, уважению норм международного права, а также к их дальнейшей трансформации и поиску новых задач и функций гуманистической направленности.

Россия будет стремиться к выстраиванию равноправного и полноценного стратегического партнерства с США на основе совпадающих интересов и с учетом ключевого влияния отношений на международную обстановку. В качестве приоритетов останутся достижение новых договоренностей в сфере разоружения и контроля над вооружениями, укрепление мер доверия, а также решение вопросов нераспространения оружия массового уничтожения, наращивания антитеррористического сотрудничества, урегулирования региональных конфликтов.

Проведение предсказуемой и открытой внешней политики неразрывно связано с реализацией задач устойчивого развития России. Успешную интеграцию России в глобальное экономическое пространство и международную систему разделения труда затрудняют низкие темпы перевода национальной экономики на инновационный путь развития.

Национальные интересы Российской Федерации заключаются: в развитии демократии и гражданского общества, повышении конкурентоспособности национальной экономики; в обеспечении незыблемости конституционного строя, территориальной целостности и суверенитета Российской Федерации; в превращении Российской Федерации в мировую державу, деятельность которой направлена на поддержание стратегической стабильности и взаимовыгодных партнерских отношений в условиях многополярного мира.

Состояние национальной безопасности Российской Федерации напрямую зависит от экономического потенциала страны и эффективности функционирования системы обеспечения национальной безопасности.

Стратегические цели совершенствования национальной обороны состоят в предотвращении глобальных и региональных войн и конфликтов, а также в осуществлении стратегического сдерживания в интересах обеспечения военной безопасности страны.

Стратегическое сдерживание предполагает разработку и системную реализацию комплекса взаимосвязанных политических, дипломатических, военных, экономических, информационных и иных мер, направленных на упреждение или снижение угрозы деструктивных действий со стороны государства - агрессора (коалиции государств).

Стратегическое сдерживание осуществляется с использованием экономических возможностей государства, включая ресурсную поддержку сил обеспечения национальной безопасности, путем развития системы военно-патриотического воспитания граждан РФ, а также военной инфраструктуры и системы управления военной организацией государства.

РФ обеспечивает национальную оборону, исходя из принципов рациональной достаточности и эффективности, в том числе за счет методов и средств невоенного реагирования, механизмов публичной дипломатии и миротворчества, международного военного сотрудничества.

Угрозами военной безопасности являются: политика ряда ведущих зарубежных стран, направленная на достижение преобладающего превосходства в военной сфере, прежде всего в стратегических ядерных силах, путем развития высокоточных, информационных и других высокотехнологичных средств ведения вооруженной борьбы, стратегических вооружений в неядерном оснащении, формирования в одностороннем порядке глобальной системы противоракетной обороны и милитаризации околоземного космического пространства, способных привести к новому витку гонки вооружений, а также на распространение ядерных, химических, биологических технологий, производство оружия массового уничтожения либо его компонентов и средств доставки.

Негативное воздействие на состояние военной безопасности Российской Федерации и ее союзников усугубляется отходом от международных договоренностей в области ограничения и сокращения вооружений, а также действиями, направленными на нарушение устойчивости систем государственного и военного управления, предупреждения о ракетном нападении, контроля космического пространства, функционирования стратегических ядерных сил, объектов хранения ядерных боеприпасов, атомной энергетики, атомной и химической промышленности, других потенциально опасных объектов.

Основными источниками угроз национальной безопасности в сфере государственной и общественной безопасности являются: 1) разведывательная и иная деятельность специальных служб и организаций иностранных государств, а также отдельных лиц, направленная на нанесение ущерба безопасности РФ; 2) деятельность террористических организаций, группировок и отдельных лиц, направленная на А) насильственное изменение основ конституционного строя РФ, Б) дезорганизацию нормального функционирования органов государственной власти (включая насильственные действия в отношении государственных, политических и общественных деятелей), В) уничтожение военных и промышленных объектов, предприятий и учреждений, обеспечивающих жизнедеятельность общества, Г) устрашение населения, в том числе путем применения ядерного и химического оружия либо опасных радиоактивных, химических и биологических веществ; 3) экстремистская деятельность националистических, религиозных, этнических и иных организаций и структур, направленная на А) нарушение единства и территориальной целостности РФ, Б) дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в стране; 4) деятельность транснациональных преступных организаций и группировок, связанная с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ, оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ; 5) сохраняющийся рост преступных посягательств, направленных против личности, собственности, государственной власти, общественной и экономической безопасности, а также связанных с коррупцией.

Одним из условий обеспечения национальной безопасности является надежная защита и охрана государственной границы РФ. Основными угрозами интересам и безопасности РФ в пограничной сфере являются наличие и возможная эскалация вооруженных конфликтов вблизи ее государственной границы, незавершенность международно-правового оформления государственной границы РФ с отдельными сопредельными государствами.

Угрозу безопасности в пограничной сфере представляют деятельность международных террористических и экстремистских организаций по переброске на российскую территорию своих эмиссаров, средств террора и организации диверсий, а также активизация трансграничных преступных групп по незаконному перемещению через государственную границу РФ наркотических средств, психотропных веществ, товаров и грузов, водных биологических ресурсов, других материальных и культурных ценностей, организации каналов незаконной миграции.

Негативное влияние на обеспечение надежной защиты и охраны государственной границы РФ оказывает недостаточный уровень развития пограничной инфраструктуры и технической оснащенности пограничных органов.

Формы осуществления внешней политики: установление дипломатических отношений между государствами на том или ином уровне; открытие представительств государства при международных и региональных организациях или членство в них; эпизодические или регулярные контакты представителей государств различного уровня.

Методы осуществления внешней политики: разработка и заключение международных договоров и соглашений; регулярный или эпизодический информационный обмен; культурный обмен между странами.

Средства осуществления внешней политики подразделяются на военные, политические и экономические.

Военные средства реализации внешней политики: демонстрация силы (военные парады, учения войск, заходы военных кораблей в порты других государств, испытания новых видов вооружений и пр.); устрашение и сдерживание (частичная мобилизация войск, объявление набора добровольцев из запаса вооруженных сил, военные учения вблизи границ государства, пограничные конфликты).

Политические средства реализации внешней политики: участие в миротворческих акциях, посредничество в переговорах, оказание добрых услуг, изменение уровня дипломатического представительства, отзыв дипломатических работников, высылка дипломатических работников за деятельность, несовместимую со статусом дипломата.

Экономические средства реализации внешней политики: экономическое сотрудничество (торговля, экономическая помощь и пр.); отказ от экономического сотрудничества (эмбарго, экономическая блокада и пр.).

Вопросы самоконтроля

1. Что такое «система миропорядка»?

2. Как происходило становление системы миропорядка в истории мирового сообщества?

3. Какие процессы были характерны для Вестфальской системы миропорядка?

4. Какие процессы были характерны для Венской системы миропорядка?

5. Какие процессы были характерны для Версальско-Вашингтонской системы миропорядка?

6. Какие процессы были характерны для Потсдамской системы миропорядка?

7. Каковы главные характеристики современной системы миропорядка?

8. Что такое национальный интерес, национальные приоритеты, национальная безопасности.

9. Каковы силы и средства обеспечения национальной безопасности государства?

10. Каковы цели, формы методы и средства внешней политики российского государства?

Похожая информация.

На рубеже третьего тысячелетия основными проблемами, стоящими перед человечеством, вне всякого сомнения, являются те, от которых зависит его существование, судьбы всех народов. Такие проблемы принято называть глобальными. Для удобства анализа их можно объединить в несколько основных групп:
1) международные социально-политические проблемы: предотвращение ядерной войны; снижение уровня гонки вооружений, урегулирование региональных, межгосударственных конфликтов, формирование ненасильственного мира на основе упрочения системы всеобщей безопасности, утверждения доверия между народами;
2) международные социально-экономические и экологические проблемы: преодоление слаборазвитости и связанной с ней нищеты и культурной отсталости; поиск путей разрешения энергетического, сырьевого и продовольственных кризисов, оптимизация демографической ситуации, освоение в мирных целях космического пространства и Мирового океана;
обеспечение экологической безопасности производства (включая военное), всех природных и рукотворных условий существования человечества;
3) проблемы человека: соблюдение основных прав и свобод; обеспечение необходимых жизненных условий человеческого существования (особенно в слаборазвитых странах), демократизация общественных отношений, развитие и сохранение культуры, преодоление отчуждения человека от природы, общества, политики и международных отношений.
Деятельность по решению глобальных проблем человечества осуществляется в сложных условиях борьбы и взаимодействия между всеми субъектами мировой политики, когда приходится “состыковывать” или “сопрягать” национальные интересы с интересами всего мирового сообщества. В силу этого на пути решения различных проблем глобального характера достигнут разный уровень результативности. Наибольшие успехи достигнуты в решении проблемы снижения угрозы мировой войны, поскольку здесь базовые национальные интересы всех государств без исключения совпадают. В свою очередь, укрепление мира на планете содействует решению других глобальных проблем.
С начала 90-х гг. происходит переход от конфронтационного равновесия, основывавшегося на военно-политическом паритете двух систем, к новому, многополюсному мировому порядку. С одной стороны, приходит понимание, что в новых условиях война как средство политики начинает себя изживать; с другой – что сотрудничать в принципе становится выгоднее, чем враждовать. В международной политике сегодня, на наш взгляд, большее, чем когда-либо, значение придается нравственным принципам. Это объясняется повышением роли человеческого фактора в международных делах и теми целями, которые ставит развитие мирового сообщества, связанное с особенностями ядерно-космической эры и обострением глобальных проблем. Российский ученый-политолог А.А. Вартанян справедливо заметил, что “взаимовыгодные международные отношения, опирающиеся на высокие моральные ценности, не только разделяемые сторонами, но и зафиксированные на уровне договоров и неукоснительно соблюдаемые, за редкими исключениями, дают наиболее весомую гарантию стабильности. Иными словами, подобная политика – не авантюристическая, а потому приносящая долгие годы прочные блага государствам и народам”5.
В современных условиях мировое сообщество представляет собой хотя и гетерогенно-противоречивую, но функционально взаимосвязанную целостную систему, складывающуюся из множества подсистем различного уровня И конфигурации (локальные цивилизации, общности, государства-нации, региональные сообщества, международные организации, транснациональные корпорации и др.). В конце второго тысячелетия, особенно с вступлением человечества в ядерную эпоху, оно впервые оказалось в таком положении, когда у него появились глобальные общие интересы, которые выше любых частных интересов (локально-цивилизационных, национальных, конфессиональных, классовых и др.). Общие интересы получают морально-нравственную и юридическую санкцию в новой системе ценностей, правил международного общежития, приобретающих всеобщее значение, таких как мир, безопасность, социальная и политическая справедливость, экономическое благополучие и др.; эти интересы и ценности могут быть выражены как общие цели человечества, ориентиры формирования планетарной гуманистической цивилизации.
Общие и высшие интересы человечества, очевидно, следует рассматривать как морально-правовую основу общецивилизационного процесса; необходимо ориентироваться на них, одновременно стремясь к разумному сочетанию с ними локально-цивилизационных, национальных, социальных, местных, групповых и личных интересов человека. Данная парадигма будет способствовать преобразованию всей современной цивилизации на принципах гуманизма, выверению ее развития через человеческое измерение.
К числу основных факторов, содействующих созданию нового мирового порядка, мы бы отнесли: осознание невозможности победы в ядерной войне; рост гуманизма и культуры в мире; увеличение числа и создание своеобразной зоны однородных, демократических государств; широкое использование концепции баланса сил и национальных интересов в новых условиях; возрастание роли международного права.
Перестройка международных отношений на базе рассмотренных выше принципов предполагает:
– перенос центра тяжести в представлениях о современном мире с его противоречивости и расколотости на различные цивилизации и общественные системы, на его целостность и взаимозависимость; признание мира высшей ценностью бытия, а степень развития человека – мерилом всякого прогресса;
– отказ от применения силы и обеспечение безопасности государств исклю-чительно политическими средствами, исходя из принципа равной, всеобщей и неделимой безопасности для всех на основе создания системы всеобъемлющей международной безопасности;
– безусловное и полное признание свободы социального и политического выбора, сделанного народом той или иной страны;
– неуклонное углубление сотрудничества стран и регионов мира в решении задач сохранения нашей цивилизации;
– отказ от идеологизации межгосударственных отношений и готовность к диалогу и компромиссам.
Контуры формирующегося современного миропорядка намечены или отра-жены в ряде важных международных, политико-правовых документах.
В этой связи целесообразно привести текст “Делийской декларации о прин-ципах свободного от ядерного оружия и ненасильственного мира” (1986). Принятие этого документа было обусловлено необходимостью даль-нейшей разработки гарантий безопасности мирового сообщества от угрозы ядерного оружия, от применения силы и угрозы применения силы в между-народных отношениях, подтверждения права каждого народа на собственный выбор – социальный, политический, идеологический. Историческое и политическое значение Делийской декларации состоит в том. что в ней были сформулированные 10 принципов построения свободного от ядерного оружия и ненасильственного мира.
Принципы Делийской декларации
1. Мирное сосуществование должно стать универсальной нормой международных отношений.
2. Человеческая жизнь должна быть признана высшей ценностью.
3. Ненасилие должно быть основой жизни человеческого сообщества.
4. Взаимопонимание и доверие должны прийти на смену страху и подозри-тельности.
5. Право каждого государства на политическую и экономическую независи-мость должно признаваться и уважаться.
6. Ресурсы, расходуемые на вооружение, должны быть направлены на обес-печение социального и экономического развития.
7. Должны быть гарантированы условия для гармоничного развития лично-сти.
8. Материальный и интеллектуальный потенциал человечества должен служить решению глобальных проблем.
9. На место “равновесия страха” должна прийти всеобъемлющая между-народная безопасность.
10. Свободный от ядерного оружия и ненасильственный мир требует кон-кретных и безотлагательных мер, направленных на разоружение: уничто-жение ядерных арсеналов; недопущение вывода в космос любого оружия; полное запрещение испытаний ядерного оружия; запрещение создания новых видов оружия массового истребления; запрещение химического оружия и уничтожение его запасов; снижение уровня обычных вооружений и вооруженных сил.
В целом можно говорить о том, что в конце второго тысячелетия, вследствие объединенных усилий субъектов мировой политики, сформировалась концепция нового, демократического мирового порядка, которая в целом разделяется большинством государств и авторитетных международных организаций. Целесообразно выделить его характерные черты.
Новый мировой порядок предусматривает:
1) демилитаризацию международных отношений;
2) создание глобальной и региональных систем безопасности на основе ба-ланса интересов всех стран;
3) обеспечение международной стабильности при резких перепадах полити-ческого климата в результате бурных перемен в тех или иных странах;
4) подведение под отношения между государствами правовой базы, гарантирующей свободу социально-политического выбора, суверенитета и независимости каждого из них;
5) деидеологизацию международных отношений;
6) взаимодействие стран и народов в обеспечении и защите на всей планете прав человека во всей их полноте (гуманизация международной жизни);
7) укрепление роли Организации Объединенных Наций и механизмов, под-держание международного мира.
На пути формирования нового миропорядка уже пройдены первые важные шаги. Разработана международная договорно-правовая основа. Ратифицирован Договор ОСВ-1 и согласован Договор ОСВ-2. Действует система переговоров о сокращении ядерных вооружений, ликвидации химического оружия. Разработана кодификация нормативных актов о правах человека. Работают региональные механизмы безопасности и сотрудничества в Европе (СБСЕ) в Азии, Африке и Латинской Америке. Мировому сообществу совместными усилиями удалось локализовать и урегулировать ряд серьезных региональных вооруженных конфликтов. Ширится международное сотрудничество по освоению космоса. Развивается народная дипломатия и др.
Вместе с тем очевидно, что становление и упрочение демократического ми-рового порядка – сложнейшая задача, требующая координации не только отдельных действий субъектов мировой политики, но и достижения постоянного взвешенного баланса их интересов и сил в интересах всего мирового сообщества и по расширяющемуся спектру проблем.
Актуальна задача международной политики: создание и упрочение системы международной безопасности, которая базировалась бы на доверии и мире, на действиях, санкционированных международным сообществом, на под-держании военно-политического баланса, равновесия сил и военно-стратегического паритета между ведущими государствами. Необходимо, чтобы принципы и нормы международного права стали деятельностными ориентирами каждого субъекта международных отношений, хотя и само со-держание этих норм нуждается в совершенствовании.
Опыт современного развития показывает, что именно следование парадигме общецивилизационных ценностей, человеческого измерения политики, принципам международного права позволяет на деле добиваться установления подлинно мирных, взаимовыгодных отношений со всеми странами, создавать условия для реализации каждым народом права на собственный выбор пути развития. Всестороннее развитие общества и личности, гуманизация человечества и цивилизации, достижение гармонии между людьми и природой – цель, достойная современного человека и адекватная вызову нашего времени